Стражи
Шрифт:
Генерал положил бумагу на стол, поднял глаза.
— Садитесь, господин поручик, — сказал он без малейшей враждебности или недоверия. — Итак, поручик Савельев Аз Покой, командированный из батальона в тот же батальон… Все, я думаю, ясно. Из какого года изволили прибыть? Таких вещей мне самому не определить…
— Восемьсот восемьдесят третий, — с поклоном сказал поручик.
Фантастическая, на взгляд непосвященного, ситуация — но генерал, несомненно, все понял моментально.
— Понятно. Значит, это ваш всплеск мы только что засекли?
— Простите, господин генерал?
Командующий
— Ах да, я и забыл… — с бледной улыбкой сказал генерал. — Это мы называем в обиходе «всплеском» след перемещения по времени. У вас это называлось «кляксой», верно?
— Совершенно верно, — сказал поручик. — Да, это наверняка я наследил. «Карета» меня высадила совсем неподалеку, в лесочке…
Он украдкой разглядывал кабинет. Почти ничего здесь и не изменилось — разве что портрет государя императора висел, конечно же, другой.
Приоткрылась опять-таки знакомая невысокая дверь в углу кабинета, в нее кто-то заглянул да так и остался стоять.
— Проходите, — сказал генерал. — Позвольте представить — наш начальник штаба.
— Поручик Савельев, Гатчинский гвардии саперный батальон, тысяча восемьсот восемьдесят третий год от Рождества Христова…
В отличие от генерала, сохранявшего завидное хладнокровие (как будто ему не впервые приходилось принимать сослуживцев из иных времен), кряжистый полковник с пышными усами воззрился на Савельева с нескрываемым любопытством, а вот на командующего с немым вопросом. Командующий этот взгляд прекрасно понял, пожал плечами:
— Я и сам решительно не представляю, для чего и зачем этот визит, мы успели переброситься буквально парой слов… Господин поручик, не соблаговолите ли внести полную ясность? У нас нет времени, предстоит срочная поездка… В конце концов, не мы — инициаторы вашего появления здесь.
— Да, я понимаю, — кивнул поручик. — Что же, давайте без околичностей, коли уж вы, ваше превосходительство, моментально сообразили, откуда я… Вы ведь знаете уже, что произошло с Петербургом?
Они обменялись коротким взглядом, их лица, и без того невеселые, вовсе уж посмурнели.
— Ну, разумеется, — сказал генерал отрывисто.
— Вы наблюдали?
— Естественно.
— А причину уже проследили?
— Метеорит, — произнес генерал так, будто до сих пор не верил в случившееся.
— Это… это неправильно.
— Что именно? — без всякой паузы, быстро, резко спросил генерал.
— Все, — сказал Савельев. — Все неправильно. Вот уже около суток тянется новая, неправильная линия времени. Прошу мне верить, господа, именно так и обстоит… На самом деле, в реальности, в нашем грядущем, на единственно правильной линии времени, метеор этот обрушился на почти безлюдную сибирскую тайгу, которую и уничтожил на десятках квадратных верст, пострадала лишь горсточка инородцев, из них вроде бы никто даже не погиб… Так что здесь, уж простите, — насквозь неправильное грядущее, какого не должно быть.
Он говорил недолго и кратко, тщательно подбирая слова: о том, как они обнаружили изменившееся грядущее, как быстро определили причину, как решено было отравить его в грядущее, чтобы попытаться все исправить. Это заняло совсем немного времени.
— Если я правильно понял, касательно альвов у вас только подозрения? — спросил генерал.
— Да, именно, — кивнул поручик. — Прямых доказательств у нас нет. Просто… Очень уж вольготно они себя чувствуют в грядущем, в Москве — не только нашем, но и вашем, соответственно, грядущем. Вот я и подумал, что вы, четверть века спустя, можете располагать большими возможностями, более развитой техникой. Здесь, сейчас, это единственная возможность вернуть Время на правильную линию…
Генерал о чем-то напряженно думал.
— Даже не знаю, что и сказать… — протянул он, несомненно, в легком замешательстве. — Наши станции не отметили ничего похожего на то излучение, о котором вы говорили. Никаких следов технической активности альвов. Они и сейчас существуют, за четверть века, нас с вами разделяющие, мы не смогли выловить и уничтожить всех до единого… Присутствие альвов отмечалось — но присутствие их самих, а не какого бы то ни было излучения.
Он оглянулся на начальника штаба, и тот подтвердил веским, молчаливым кивком. Настроение у поручика упало — правда, не до полной безнадежности…
— Я не представляю, чем могу быть вам полезен, — тихо произнес генерал. — Дело, как вы понимаете, не в нежелании — я бы небо и Землю перевернул, чтобы вернуть правильное время… Но не представляю, как...
— Вполне возможно, вы здесь что-то просмотрели, — сказал поручик. — Потому что не знали, на что следует обратить внимание. У меня есть кое-какие идеи… Наметки, не более того…
Те двое снова переглянулись, и генерал спросил, уже гораздо более нетерпеливо:
— Это может подождать пару часов? Коли уж у вас только наметки? Вы ведь должны хорошо представлять специфику нашей службы, излишняя поспешность совершенно не нужна…
Поручик понятливо склонил голову: в излишней спешке и в самом деле никакой необходимости. Зачем? Какая разница, сейчас или несколько часов спустя отправляться в нужную точку былого или грядущего?
— У вас какие-то неотложные дела? — покладисто поинтересовался он.
— Мы собираемся в город… вернее, на окраину. Наблюдательная станция уцелела, с домика только сорвало крышу… но в нынешних условиях необходимо забрать людей, а здание вместе с аппаратурой уничтожить. Согласно приказу, который вы должны знать.
— Ну, разумеется, — сказал поручик. — Разрешите вас сопровождать?
Они опять переглянулись, полковник чуть заметно пожал плечами. Генерал вдруг наклонился вперед, его вопрос прозвучал как удар хлыста:
— Вы что-то знаете?
— Ничего, клянусь честью, — сказал поручик. — Просто… Мне хотелось бы видеть все своими глазами. Если вы уедете, а я останусь здесь, все равно не смогу ничем заняться, я ведь уполномочен говорить начистоту только с вами, никто другой и знать не должен. Линия здесь, конечно, насквозь неправильная, но вы же понимаете, господин генерал… Должны понимать, коли уж даже своих фамилий не называете, прекрасно помня о некоторых запретах…