Стражник
Шрифт:
За лишние кружки пива он охотно мне рассказал, как попасть в стражники. В моем случае путь был только один — через легион. Бывших военных с боевым опытом охотно брали в стражники. Всего-то нужно отслужить пять лет. Правда, и тут есть своя хитрость. Обычный срок службы — пятнадцать лет. Но можно договориться с вербовщиком про урезанный контракт. По нему получалась никакой выслуги и после службы не присвоят звания ветерана, да и жалование в разы меньше. Но для получения статуса гражданина пяти лет хватало. Что мне и требовалось.
Еще один важный момент —
Жалею ли я о своем выборе? Скорей нет, чем да. Сейчас дела идут скверно, но я вырвался из той безысходности, что ждала меня в ином будущем.
— А тебя звать-то как, болтливый ты наш?
За воспоминаниями я пропусти часть болтовни бойцов, но это не страшно. Зажал двумя пальцами переносицу, попытался собраться с мыслями.
— Братцы, пируем, — из кухни вышел Вилка, неся перед собой два кувшина.
— Вилка, брось, — приказал я. Напиваться — это в принципе не самая лучшая идея, тем более, когда вокруг враги.
— Да мы по чуть-чуть.
Я до сих пор не понимал бесшабашность этого парня. Кажется, он существовал в своем мирке, где не было ни дисциплины, ни субординации, где только его желания.
— Вино из бочки?
— А-а-а-а, — протянул он, ставя кувшины на стол.
— В таких заведениях хозяева ставят на краны заклятие. Выпил и упал мертвецким сном. Так борются с воровством, — просветил нас Мел.
Повисла гнетущая пауза. Идея валяться в пьяном угаре не сильно испугала бойцов. Надо срочно что-то делать, как говорил сержант, воин должен или бегать, или капать, но никак не сидеть без дела. Ведь когда легионер бездействует, в его башку забредают разные мысли, и чем больше этих мыслей, тем больше неприятностей он совершит. И, как всегда, сержант оказался прав. Одно удивляло — никто не завел разговор про Одарённую, что плавила наших бойцов. Они, наверное, как и я, не могли поверить в случившееся.
— Сержант, а чего его Вилкой кличут? — опять этот неугомонный.
— А потому что в первый день в лагере извлек из-за пояса вилку, и заявил, что нормальные люди давно уже питаются при помощи этого приспособления. И отгадай, что нам дали пожрать впервой день? — Мел окончательно взял на себя роль все и всем разъяснять.
— Суп? — неуверенно спросил болтун.
— В точку, приятель.
— Сержант, — позвал меня постовой. Боги, дайте мне силы вспомнить его имя.
Я поднялся на ноги, перехватил поудобнее меч, приблизился к бойцу. Надеюсь, он там углядел союзников, а не вражий отряд.
— Что? — я присел возле окна, пытаясь посмотреть в щель между ставнями.
— Я хотел спросить, а куда делись все люди? — в голосе бойца слышалось волнение.
—
— Нет. Так не бывает. Вчера город кишел мирными жителями. А с утра все пропали. Так не бывает, — парень явно был напуган.
— До сегодняшнего дня я думал, что тварей с шипами на ногах не бывает. Но час назад собственными глазами видел, как они убили несколько бойцов, — проклятье, что я несу, так его еще больше запугаю.
— Так, бойцы, собираемся и уходим, — обернувшись, отдал я распоряжение.
— Грант, ладно Ржавый, понятно, хотел на наших шкурах выслужиться, но ты-то чего на убой гонишь? — опять Вилка влез поперек приказа. Нет, надо с ним определенно что-то делать.
— Я не хочу быть повешенным за дезертирство, — рыкнул я, быстрым шагом приближаясь к зачинщику недовольства, — так что собираемся и уходим.
— А куда это вы собрались? — разнесся певучий девичий голос из дальнего угла, где поселилась непроглядная тьма.
Грохот падающих лавок, лязг оружия и испуганное сопение — вот реакция здоровых мужиков на невинный вопрос.
У меня перехватило дыхание, а сердце в страхе на мгновение остановилось. Я резко развернулся, выставляя перед собой меч. Никогда бы не подумал, что детский голос может так напугать. В тусклую полоску света вышла девочка, лет десяти, в простом платьице, сцепив руки за спиной.
— Девочка, ты чего? — дрожащим голосом спросил кто-то из бойцов.
— Кажется, я тихо спросила? — капризно сказала она. — Ты, — она указала на Тольма, — открой окна, а то темно, не видно ничего.
Что-то блеснуло в тонком луче света. Боец тихо пискнул и принялся со всей возможной скоростью отворить ставни. Скинул закрывающий брус, затем рывком раскрыл створки, бегом ко второму окну споткнувшись об табурет, упал, вскочил, словно ничего и не было. Мы будто заворожённые следили за беготней парня. Когда все четыре окна распахнулись, а боец, тяжело дыша, замер на том же месте, где начал свой путь, мы повернулись к девочке.
Ох, первое впечатление оказалось обманчивым, если не сказать больше, полностью не правильным. Вместо девочки перед нами стояла миниатюрная женщина преклонных лет, с отбеленным лицом, слово вываленным в муке; платье на вид простое, на деле же сотканное из всех оттенков зеленого, умело переплетающемся меж собой в чудный узор. Настолько красивой одежды я в жизни не видел.
При взгляде на нее возникает страх, не то, что заставляет забиться в угол и скулить из жалости к себе и не тот, что кидает в бой, не щадя ни себя, ни врага. Нет, тут другое, возникал страх неуверенности, страх перед последствиями за свои действия. Внутри у меня бурлило желание ударить страшную женщину мечом, подойти и рубануть сверху вниз, на все это варево желаний было закрыто в котле неуверенности и страха.
— Так-то лучше, — довольно сказала она и закусила нижнюю губу, с интересом рассматривая нас, — кто это ко мне пришел в гости? Славные воины, легионеры. У меня сегодня будет хороший праздник.