Стрела Амура
Шрифт:
– Да, Олд. Об этом я и хотел с вами поговорить.
– Но тогда дело обстоит совсем скверно. Кроме самих сюжетов я должен добыть и весь необходимый антураж. Вы что думаете, успех моих романов объяснялся только их художественными достоинствами? Нет, дорогой Имюр, талантливых, обладающих недюжинной силой воображения писателей на нашей Тау много. И любой из них может сочинить нечто подобное "Кецалькоатлю". Но они не располагали тем, чем я: фактами, экзотическими подробностями в виде гирлянд невиданных цветов и венков, которыми меня увенчали, как бога, ожерелий из необычных раковин, золотых статуэток и всего прочего. И все это запечатлено на моей кинопленке. Кстати, - Олд Дор усмехнулся, - она-то и дала материал для известного вам досье... Вот отсюда и идет интерес к космическим исследованиям. Экзотика, ударив по чувствам, заставила заняться серьезными исследованиями. Как хотите, а я должен иметь контакт с жителями Земли шести континентов. Иначе мое пребывание будет здесь бесполезным.
Капитан покачал головой:
– Увы, дорогой Олд, это невозможно, и вы это знаете не хуже меня. Впрочем, когда нам станет ясно, чем живет эта планета, какой у них уровень развития, возможно, я что-нибудь и придумаю. А пока наберитесь терпения, наблюдайте, исследуйте, познавайте, для этого у нас есть отличные летающие лаборатории гравитационные корабли.
– Еще чуть-чуть пониже, ГЛ-37. Я хочу разглядеть вон ту девушку, гуляющую на лугу. Что она там делает, то и дело нагибаясь? Какое у нее выражение лица? Быть может, по нему мне удастся понять, о чем она думает, что составляет ее сущность.
– Ниже никак невозможно, Олд Дор. Мы и так уже нарушили приказ, снизив высоту на триста метров. А что она делает, я вам сейчас скажу: она рвет траву, кажется, у них эта операция называется "прополка".
– Ну тогда максимально увеличь резкость.
– Слушаю.
Вделанный в стену машины экран посветлел. Яркие цветные пятна на освещенном солнцем лугу стали отчетливее. Теперь Олд Дор видел, что это цветы, что девушка собирает их, любуясь пестрой гаммой букета. Но выражение обращенного к земле лица нельзя было разобрать.
– Нельзя ли все-таки чуть пониже?
– не выдержал наконец Олд Дор.
Сидевший сзади оператор покачал головой:
– Ни в коем случае. Про нас и так уже столько говорят, что капитан скоро вообще отменит вылеты.
– Ну и пусть себе говорят, - Олд Дор с досадой махнул рукой.
– Не пойму просто, почему это нас всех так пугает?
– Как же так, Олд Дор, ведь мы обнаружим себя, а это строжайше запрещено.
– Тонкогубое лицо оператора выражало такое удивление, что Олд Дор рассмеялся:
– А вы случайно не робот, Ак Энор? Уж очень вы похожи, в один голос с ГЛ-37 твердите об инструкциях.
– Нет, не робот. Просто я считаю, что робот-гравитолетчик прав, отказываясь нарушить приказ.
– Ак Энор даже не улыбнулся.
– Да чего уж там, я понимаю - приказ для вас все. Но только смотрите, как бы не пришлось вернуться домой без информации.
– Нет, нет, что вы, информации у нас достаточно. Теперь, например, мы знаем, что страна под нами называется Канадой, а население ее говорит в основном на двух языках. Кстати об языках: теперь с помощью вот этой небольшой коробочки, - Ак Энор указал на лежащий перед ним прибор, - да своего личного компьютера вы сможете разговаривать почти с любым жителем Земли шести континентов. Достаточно одеть его на шею, нажать вот эту красную кнопочку и...
– Э, бросьте, - перебил оператора Олд Дор.
– Поговоришь, как же! А приказы, которые мы так боимся нарушить?..
– Ну, если не поговорить, - немного смутился оператор, - то узнать, о чем беседуют здесь люди, мы можем. Вот, пожалуйста, мой приемник как раз уловил передачу о недопущении ядерной войны.
– Это я уже слышал, Ак Энор. А что еще есть в эфире?
– Передача о романе одного из здешних писателей.
– А вот это мне уже совсем неинтересно: из чужого романа, Ак Энор, своего не сделаешь... Нет, придется нам все-таки спуститься ниже, иначе, - Олд Дор снова посмотрел на гулявшую по лугу девушку, - я оставлю своих читателей ни с чем. ГЛ-37, спустите аппарат ниже еще на пятьсот метров. Спускайтесь не спеша и держитесь прямо над кромкой леса - на фоне его нас вряд ли заметят.
– Я не могу нарушать приказ.
– Опускайся, иначе я отключаю тебя и беру управление машиной в свои руки. Считаю до трех. Раз... Два...
Робот все еще пытался что-то возразить. Олд Дор резко повернул тумблер. Аппарат камнем пошел вниз.
– Что вы делаете? Мы разобьемся. Немедленно включите автоматику управления!
– испуганно закричал оператор.
Олд Дор вернул тумблер в прежнее положение. Гравитолет сильно тряхнуло, на несколько секунд он повис в воздухе, но затем снова начал опускаться, почему-то вращаясь вокруг своей оси.
– Повреждена система стабилизации, - доложил робот.
– Устранение неисправности требует немедленной посадки минимум на два часа. Какие будут указания?
ГЛ-37 обращался сейчас к писателю: согласно инструкции, в аварийных ситуациях командиром становился старший по положению и званию.
– Садитесь прямо в лес, на ближайшую пригодную для этого площадку, приказал он роботу. И тут в голову ему пришла одна чрезвычайно смелая мысль. "Эх, семь бед - один ответ", - подумал он.
– Ак Энор, дайте мне вашу коробочку и скажите, как я должен одеться, чтобы выглядеть интеллигентным по понятиям землян.
– Что вы хотите делать, Олд Дор?
– в голосе оператора звучал настоящий ужас.
– Хочу выйти и на деле проверить возможности этого прибора, - Олд Дор рассмеялся и одел на шею автопереводчик.
– Только не пытайтесь уверить меня, что у нас ничего нет для такого выхода: я тоже в свое время изучал инструкции.
Тонкие губы оператора стали еще тоньше:
– Я немедленно доложу обо всем на корабль.
– Это ваше право, Ак Энор, и даже долг, а сейчас помогите мне одеться.
...И лес, и луг сразу же пленили его своей самобытной красотой, опьянили непривычными запахами. Под стать им была и девушка, одетая в легкое цветастое платье. Впрочем, по понятиям таутян ее вряд ли можно было назвать красивой: круглое, чуть тронутое загаром лицо, бесспорно, отличалось от их удлиненных физиономий, пышные каштановые волосы, а не яркий парик, непривычно широкие брови, маленький нос. А губы очень большие и неестественно яркие, накрашенные, очевидно, какой-то краской. Все это не вызывало в нем никаких чувств. А вот глаза, огромные, не то голубые, не то светло-серые и какие-то загадочные, поразили его. Он подошел ближе, здороваясь, молча наклонил голову.