Стрела времени
Шрифт:
«Обычное дело, – подумал Крис. – Женщины тянутся к тем, у кого есть власть и деньги. Даже к таким бездарям и пустобрехам, как эта парочка».
Он поймал себя на том, что рассматривает часы своих соседей по столу. Оба носили большие тяжелые «Ролексы», но металлические браслеты их часов были расстегнуты, и они свободно болтались на запястьях, словно женские украшения. Это был символ богатства и независимости, случайная небрежность, подчеркивавшая, что обладатели этих часов находятся в отпуске. Манеры этих людей все сильнее раздражали его.
Когда один из мужчин принялся играть с часами – он крутил
Ему казалось, что на всем протяжении улицы он встречал только влюбленные пары, прогуливавшиеся под руку; каждая женщина обязательно шла, склонив голову на плечо спутника. Никто не разговаривал, молча наслаждаясь созерцанием окружающего. И с каждой встречающейся парой его раздражение становилось все сильнее, заставляя ускорять и ускорять шаги.
Когда он в конце концов уселся в автомобиль и поехал домой, то почувствовал, что у него на душе стало намного легче.
Найджел.
Каким же идиотом нужно быть, чтобы носить такое имя!
На следующее утро Кейт опять висела в своей страховочной сбруе под сводами кастельгардской часовни, когда вдруг ее радиотелефон захрипел и сообщил:
– Горячие тамалес! [23] Горячие тамалес! Четвертый участок! Приходите попробовать! Завтрак подан.
23
Тамал, тамале – толченая кукуруза с мясом и красным перцем (мексиканское блюдо)
Это было принятое в экспедиции условное кодированное сообщение о новом открытии. Археологи разработали систему кодов для всех важных сообщений, так как было известно, что местные власти частенько прослушивали переговоры. На различных раскопках уже бывали случаи, когда представители правительства являлись и конфисковывали находки, прежде чем исследователи успевали хотя бы вкратце изучить их и сделать полноценное описание. Хотя французское правительство относилось к археологам довольно лояльно, даже доброжелательно – пожалуй, гораздо лучше, чем американские власти, – отдельные его представители на местах пользовались печальной известностью благодаря непоследовательности своих поступков. И, конечно, частенько встречались проявления ревности к иностранцам, копавшимся в истории благородной Франции.
Четвертый участок, насколько было известно Кейт, находился в монастыре. Некоторое время она раздумывала, идти ей туда или остаться в часовне, но в конце концов решила пойти. Дело заключалось в том, что повседневная работа экспедиции была в значительной степени скучной и бедной событиями, и археологам требовался хлыст для того, чтобы поддерживать свой энтузиазм на достаточно высоком уровне. А роль такого хлыста играли именно открытия, которые время от времени совершал кто-нибудь из их коллег.
Кейт шла через руины Кастельгарда. В отличие от многих своих товарищей, она была
Она ощущала шеей и голыми ногами солнце и в который раз думала о том, как ей повезло, что она оказалась во Франции, а не сидит в Нью-Хейвене в тесной каморке, именовавшейся ее рабочим кабинетом, на шестом этаже здания, из огромных окон которого открывается вид на псевдоколониальное строение Дейвенпорт-колледжа и фальшивую готику гимназии Пэйн Уитни. Архитектурный факультет невыносимо угнетал Кейт, теория и практика архитектуры приводили ее в совершенное уныние, и девушка никогда не сожалела о том, что переключилась на историю.
Конечно, трудно найти какие-то минусы улета в южной Франции. Она удачно вошла в команду, работавшую здесь, в Дордони. Нет, лето действительно пока что было очень приятным.
Хотя ей пришлось поставить на место нескольких мужчин. Сначала какие-то поползновения предпринимал Марек, затем Рик Чанг, а потом ей пришлось иметь дело с Крисом Хьюджесом. Крис тяжело принял отставку, которую дала ему английская девчонка – вероятно, он единственный не видел, что дело шло к этому, – и теперь вел себя как раненый щенок. И вчера за обедом он все время пялился на нее. Мужчины, судя по всему, не понимают, что для женщины оскорбительно, когда кто-то начинает ухаживать за нею только для того, чтобы возместить потерю предмета своего истинного поклонения.
Окончательно запутавшись в своих мыслях, Кейт спустилась к реке. Там была привязана небольшая гребная лодочка, на которой участники экспедиции переправлялись через реку.
А около лодки ее поджидал улыбающийся Крис Хьюджес.
– Я буду грести, – предложил он. Кейт согласилась, и он легкими движениями весел направил лодку к другому берегу. Девушка молчала; она сидела на корме, подставив лицо солнечным лучам. От тепла она ощущала приятную расслабленность.
– Прекрасный день, – услышала она слова Криса.
– Да, хорошо.
– Знаешь, Кейт, – начал он, – мне действительно очень понравился вчерашний обед. Я подумал: может быть…
– Приятно слышать это, Крис, – ответила она, – но я должна быть честной с тобой.
– На самом деле? И в чем же?
– Я только что порвала кое с кем.
– А-а… Гм….
– И хотела бы сделать небольшой перерыв.
– А-а… – повторил он. – Ясно. Понимаю. Но, может быть, мы все-таки могли бы…
Она улыбнулась ему самой милой и открытой улыбкой, на какую была способна.
– Я так не считаю.
– Что ж, ладно. – Кейт заметила, что ее спутник начал было дуться, но Крис вдруг добавил:
– Знаешь, ты права. Я тоже думаю, что нам будет лучше остаться просто коллегами.
– Решено! – сказала она, протягивая Крису руку. Тот пожал ее ладонь.
Лодка мягко ткнулась носом в берег.
В монастыре большая толпа окружила четвертый участок. Все жадно пялились в глубину раскопа.