Стрела времени

Крайтон Майкл

– Лучше, чем я ожидал. Они находятся в хорошей физической форме. Знают местность. Знают то время.

– А как долго их придется уговаривать?

– Мне кажется, что они практически готовы. Вам только нужно будет осторожно поговорить с ними об опасностях.

– Вы предлагаете мне вести себя нечестно? – резко спросил Дониджер.

– Просто проявить некоторую предусмотрительность при описании подробностей, – ответил Гордон. – Они очень смышленые ребята.

– Правда? Что ж, посмотрим.

И он резким движением распахнул дверь.

* * *

Кейт

и остальных приезжих оставили одних в просторном конференц-зале: огромный обшарпанный стол, окруженный креслами на колесиках, на стене рядом с ним большая темно-зеленая доска, покрытая нацарапанными небрежным почерком формулами. Формулы были настолько длинными, что занимали всю доску Для Кейт они представляли совершенно загадочный набор символов. Девушка как раз собралась спросить Стерна, что они означают, когда в комнату влетел Роберт Дониджер.

Кейт была удивлена тем, насколько молодым он оказался. Миллиардер выглядел ненамного старше, чем они, особенно благодаря своему костюму: потрепанные кроссовки, джинсы и серебристая, чуть переливающаяся футболка Несмотря на поздний вечер, он казался переполненным энергией. Дониджер быстрой походкой обошел стол и пожал руки прибывшим, назвав каждого из них по имени.

– Кейт, – сказал он, улыбнувшись ей. – Рад видеть вас. Я прочел ваш предварительный отчет о часовне. Это впечатляет.

Удивленная, она лишь пробормотала:

– Благодарю вас…

Дониджер уже умчался дальше.

– Вот и вы, Крис. Приятно снова встретиться с вами. Мне понравился предложенный вами подход к реставрации мельничного моста с помощью компьютерного моделирования; думаю, что он оправдает себя.

Крис едва успел кивнуть, а Дониджер уже обращался к следующему:

– Вы Дэвид Стерн. Мы еще не встречались с вами. Но я знаю, что вы тоже физик, как я.

– Совершенно верно…

– Добро пожаловать на борт. И Андре. Ничуть не уменьшились! Ваша работа о турнирах Эдуарда I бесспорно доказала правоту Контмайна. Прекрасное исследование! А теперь прошу всех вас присесть.

Они сели в кресла, а Дониджер пробежал во главу стола, на свое привычное место.

– Я перейду прямо к сути, – заявил он. – Мне нужна ваша помощь. И вот почему. За последние десять лет моя компания развила революционно новую технологию. Эта технология не военная. Но при этом и не коммерческая, которую можно было бы продавать ради прибыли. Как раз напротив, это исключительно плодотворная мирная технология, которая принесет большую пользу человечеству. Огромную пользу. Но, повторяю, мне необходима ваша помощь.

* * *

– Задумайтесь на мгновение, – продолжал Дониджер, – насколько неравно технология распределена между различными областями знаний в двадцатом столетии. Физика обладает наиболее продвинутыми технологиями, в том числе и кольцевыми ускорителями элементарных частиц. Диаметр этих сооружений достигает нескольких миль. Почти такое же положение в химии и биологии. Сто лет назад Фарадей и Максвелл работали в крошечных частных лабораториях. Дарвин обходился блокнотом и микроскопом. Но сегодня ни одно серьезное научное открытие невозможно совершить при помощи таких простых инструментов.

Наука попала в крайнюю зависимость от передовых технологий. Но что происходит с гуманитарными отраслями? Какое развитие за это время получили они?

Дониджер сделал риторическую паузу.

– Ответ: никакого. Они не имеют никаких достойных упоминания технологий. Литературовед или историк работают совершенно так же, как их предшественники сто лет назад. Да, разумеется, произошли некоторые незначительные изменения в методах определения подлинности документов, появилась возможность использовать CD-ROMы и кое-что еще. Но основная повседневная работа ученого осталась той же самой.

Он оглядел сидящих, на мгновение задержав взгляд на каждом из них.

– Налицо явная несправедливость. Различные области человеческого знания находятся в совершенно неравном положении. Историки-медиевалисты гордятся тем, что в двадцатом столетии их работы привели к революционному пересмотру истории. Но ведь в этом же столетии физика претерпела три революции. Лет сто назад физики спорили о возрасте вселенной и источнике энергии Солнца. Никто на земле не знал ответов. Сегодня они известны каждому школьнику. Сегодня мы знаем, каковы длина и ширина вселенной, представляем себе ее строение, начиная с уровня галактик до уровня элементарных частиц, из которых состоит атом, и даже элементарнейших частиц, образующих последние. Мы узнали так много, что можем подробно рассказать, что происходило в течение первых нескольких минут рождения взрывающейся вселенной Могут ли историки, занимающиеся Средневековьем, поспеть за этим прогрессом в пределах своих областей знания? Однозначно: нет. Почему? Потому что им не помогает новая технология. Никто не развивал никаких новых технологий, которые могли бы принести ощутимую пользу историкам… до сих пор.

* * *

«Мастерский спектакль, – подумал Гордон. – Одно из лучших представлений Дониджера – очаровательно, энергично, местами даже чрезмерно». Фактом же было то, что Дониджер представил ребятам захватывающее объяснение проекта, ни словом не упомянув о его истинной цели. Не сказав ничего о том, что происходило на самом деле.

– Но я уже говорил вам, что мне требуется ваша помощь. Она мне очень нужна.

Поведение Дониджера изменилось. Теперь он говорил медленно, мрачно, обеспокоенно.

– Вы знаете, что профессор Джонстон приехал сюда, чтобы разрешить некоторые вопросы. Он считал, что мы скрываем от него информацию Честно говоря, мы так и поступали, У нас была некоторая информация, которой мы не делились с ним, потому что не могли объяснить, как мы ее получили.

«И еще потому, – подумал Гордон, – что Крамер провалила свое задание».

– Профессор Джонстон, как это называют в определенных кругах, наехал на нас, – продолжал Дониджер – Я уверен, что вам хорошо знакомы его манеры. Он даже угрожал тем, что обратится к прессе. В конце концов мы показали ему технологию, которую собираемся показать вам. Он был потрясен – точно так же, как будете потрясены и вы. Но он настаивал на том, чтобы самому отправиться туда – условно говоря, в прошлое – и лично убедиться.