Стрельцы
Шрифт:
— Князя Ивана Андреича?
— Да.
— А что это за князь Иван Андреич?
— Хованский, начальник Надворной пехоты.
— А что это за Надворна пихота?
— Ну, стрельцы. Слыхал, я чай, что-нибудь про стрельцов?
— Как не слыхать, вестимо, что слыхал!
— Где же Хованский-то?
— А разве ты не знашь?
— Как бы знал, так и не спрашивал бы.
— Вестимо, что не спрашивал бы! Экое, парень, горе, ведь и я не знаю. Да постой! Спросить было у дочки: она больно охоча калякать со всеми молодыми мужиками и парнями. Пытал я ее журить за то. Я чай, она все
— Что, батюшка? — отвечала дочь крестьянина, высунув заспанное лицо в окно.
— А вот дядя спрашивает: где князь Хованский?
— Хованский?.. Бог его знает. Он с саблей, что ль, ходит?
— С саблей, — отвечал служитель.
— Видела я ономнясь, как по грибы в лес ходила, немолодого уж парня с саблей, знаешь, там, под горой, где крестьянские гумна. Никак и шатер там в лесу стоит.
— Где же это? — спросил служитель.
— А вот ступай прямо-то, большой троицкой дорогой, да и поверни в сторону, как дойдешь вон до той избушки, что на сторону-то пошатнулась, а как повернешь, то и увидишь пригорок, а как пригорок-то увидишь, так и обойди его, да смотри не забреди в болото: и не великонько оно, а по уши увязнешь; а как обойдешь пригорок, так и увидишь гумна, а за гумнами лес. Тут-то шатер и есть.
Обрадованный этим сведением, служитель поспешил сообщить свое открытие князю Лыкову. Немедленно со всею толпою князь выехал из рощи и вскоре, миновав указанный пригорок, увидел в лесу шатер, который белелся между деревьями.
В шатре сидел старик Хованский с Одинцовым. Оба вздрогнули, услышав конский топот. Одинцов, вынув саблю, вышел из шатра.
— Ловите! хватайте изменников! — закричал Лыков.
Толпа служителей бросилась на Одинцова и, несмотря на отчаянное его сопротивление, скоро его обезоружила.
Хованский сам отдался им в руки. Его и Одинцова связали и, посадив во взятую из села крестьянскую телегу, повезли.
Когда они доехали до подмосковной вотчины, которая принадлежала молодому Хованскому, то Лыков повелел немедленно окружить дом владельца.
Вдруг из одного окна раздался ружейный выстрел, и один из служителей, смертельно раненный, упал с лошади. В то же время в других окнах появились вооруженные ружьями холопы князя.
— Ломай дверь! в дом! — закричал Лыков.
Раздалось еще несколько выстрелов, но пули ранили только двух лошадей.
Дверь выломили. Сначала служители, а за ними Лыков с стольниками и стряпчими вбежали в дом. Князь Андрей встретил их с саблею в руке.
— Не отдамся живой! Стреляйте! — кричал он своим холопам. Те, видя невозможность защитить своего господина, бросили ружья, побежали и начали прыгать один за другим в окна. Молодого князя обезоружили, связали и, посадив на одну телегу с отцом его и Одинцовым, привезли всех трех в Воздвиженское.
По приказанию Софии все бывшие в этом селе бояре немедленно собрались во дворец. Когда все сели по местам, Милославский вышел из спальни царевны и объявил ее повеление: судить привезенных преступников.
Хованских ввели в залу. Думный дьяк Федор Шакловитый прочитал сначала письмо, которое снял второго сентября с ворот дворца полковник
Когда думный дьяк прочитал громким голосом эти последние ужасные слова, то старик Хованский, сплеснув руками и взглянув на небо, глубоко вздохнул, а князь Андрей, содрогнувшись, побледнел, как полотно.
— Нас без допроса осуждаете вы на смерть! — сказал старый князь. — Пусть явятся наши тайные обвинители! Последний из подданных вправе этого требовать. Допросите нас в их присутствии, выслушайте наши оправдания — и тогда нас судите!
— Твои обвинители — дела твои! — отвечал Милославский.
— Дела мои? Иван Михайлович! не для меня одного будет Страшный Суд!.. Я не пролил столько невинной крови, сколько пролили другие!.. Одной милости прошу у вас, бояре: позвольте мне упасть к ногам милосердой государыни царевны Софьи Алексеевны и оправдаться пред нею. Успеете еще казнить меня!
— Что ж? Почему не согласиться на его просьбу? — начали говорить вполголоса некоторые из бояр.
— Хорошо, — сказал Милославский, — и я согласен. Я спрошу государыню царевну, велит ли она предстать изменникам пред ее светлые очи?
Милославский встал и пошел в спальню Софии. Выйдя из залы в другую комнату, он несколько минут постоял за дверью, опять вошел в залу и объявил, что царевна не хочет слушать никаких оправданий и повелевает немедленно исполнить боярский приговор.
Хованских и Одинцова, который стоял на дворе, окруженный стражею, вывели за дворцовые ворота. Все бояре вышли вслед за ними на площадь.
— Где палач? — спросил Милославский полковника Петрова.
— По твоему приказу искал я во всех окольных местах палача, но нигде не нашел, — отвечал Петров в смущении.
— Сыщи, где хочешь! — закричал Милославский.
Петров удалился и чрез несколько минут привел Стремянного полка стрельца, приехавшего вместе с ним из Москвы. Последний нес секиру.
Два крестьянина по приказанию Петрова принесли толстый отрубок бревна и положили на землю вместо плахи.
— К делу! — сказал стрельцу Милославский.
Служители подвели связанного старика Хованского к стрельцу и поставили его подле бревна на колени.
— Клади же, князь, голову! — сказал стрелец.