Стрелок-4
Шрифт:
— Как вы сказали? — спросила она дрожащим голосом. — Очередную глупость?
— Именно так, дитя мое!
— Ваше дитя?! — взвилась Люсия. — Давно ли вы вспомнили, что я ваша дочь? Всю жизнь, вы смотрели на меня, даже не стараясь скрыть свою неприязнь. Едва я хоть немного выросла, вы тут же отправили меня в институт, якобы учиться, а на самом деле, чтобы убрать меня с глаз. Всех девочек забирали домой на каникулы и праздники, и только я одна, оставаясь в мрачных дортуарах Смольного, бессильно плакала по ночам в подушку, не понимая, за что
— Вы закончили? — холодно осведомился глава семьи.
— Нет! — буквально выкрикнула ему в лицо дочь. — Безжалостный рок лишил меня возможности познать материнскую любовь, но вы сумели лишить меня и отцовской. Будь на то ваша воля, вы разлучили бы меня и с Людвигом, но к счастью, над его чувствами вы не властны! И вот когда, наконец, появился человек, которому небезразлична именно я, а не мою приданое, вы желаете не дать сделать мне ошибку? О, моя единственная ошибка, что я ваша дочь!
— Надеюсь, теперь все?
— Господи, да есть ли у вас сердце?!
— А теперь послушайте меня, юная фройляйн. Вполне вероятно, вы правы и я был не лучшим отцом. Главным доказательством этого, очевидно, является ваша пылкая речь, ибо будь вы хорошо воспитаны, то никогда бы не осмелились сказать мне все эти грубые и несправедливые слова. Но сейчас речь не об этом. Я прожил долгую жизнь и знал многих людей, в том числе и таких, как господин Будищев…
— Да вы со всеми вашими богатствами и фальшивой благотворительностью не стоите и его ногтя!
— Может и так, — не стал спорить банкир. — Он, несомненно, человек незаурядный и изобретательный. К тому же не лишенный известных достоинств. Но, несмотря на все свои научные и коммерческие достижения, которых я и не думаю отрицать, он никогда не достигнет ни славы, ни состояния.
— И почему же вы так решили?
— Видите ли, Люсия. Он — мизантроп. Ему, кажется, что вокруг него враги, которые его ненавидят, и которых он в свою очередь готов ненавидеть в ответ. Именно поэтому Дмитрий, как дикий зверь, всегда настороже. Да, дикие звери, красивы и грациозны, но с ними нельзя жить рядом, не опасаясь при этом за свою безопасность.
— Зачем вы мне это говорите?
— Затем, что я никогда не дам согласия на ваш брак.
— Позвольте, но вы фактически уже дали его!
— Вовсе нет, — слабо улыбнулся старый барон и легонько потряс злосчастным конвертом. — Я поставил претенденту на вашу руку одно условие и из этого письма вполне очевидно, что господин Будищев им пренебрег. Я не буду давать оценку этому решению, но намерен скрупулезно придерживаться буквы нашего договора.
— О, как это похоже на вас, либер фатер! Вы все просчитали заранее и теперь наслаждаетесь победой… а вы не подумали, что мне не нужно ваше согласие, чтобы быть с любимым человеком?
— Это еще не все.
— О чем вы?
— Известно ли вам, юная фройляйн, что сегодня утром скончался наш государь?
— Не может быть. Еще вчера он был вполне здоров!
— Как
— Это весьма печально, но я, все же, не понимаю…
— Если угодно, я объясню. Господин Будищев креатура графа Лорис-Меликова и, соответственно, светлейшей княгини Юрьевской. Пока император Александр Николаевич здравствовал, положение этих людей оставалось незыблемым, но теперь на престол взойдет его сын. Всем известно, что он терпеть не может ни первого, ни вторую, а потому их удаление от двора лишь вопрос времени. Надо ли говорить, что все их ставленники и уж тем более сторонники последуют за ними?
— Но… ведь он совсем недавно спас государя от террористов?
— Вы еще очень молоды, дочь моя, — вздохнул старый банкир, — и не знаете, что услуги оказанные прошлому царствованию, ни к чему не обязывают нового монарха. Посему прошу, не предпринимайте сейчас ничего, не посоветовавшись прежде со мной. Недавние события, о которых вы только что упомянули, дали возможность претендовать вам на весьма высокое положение при дворе. Но любая оплошность может все испортить.
— Мне все равно! — отвечала ему Люсия, хотя уже и не таким уверенным тоном.
Услышав этот ответ, утомленный ее упорным сопротивлением Штиглиц решился на крайние меры.
— Томас! — кликнул он слугу.
— Слушаю, господин барон, — выскочил тот как черт из табакерки.
— Госпожа Люсия не здорова и не может покидать дом без разрешения врача!
— Да, господин барон!
— Проводите ее в комнату.
— Слушаюсь, — кивнул тот, и, обернувшись к барышне, хотел было сделать приглашающий жест, но та и не думала повиноваться.
— Сердар! — громко крикнула она, и через секунду рядом с ней оказался ее любимец.
Быстро оценив ситуацию, молодой пес встал между лакеем и хозяйкой и, оскалив клыки, издал негромкий рык, которого впрочем, вполне хватило, чтобы эстонец утратил свою флегматичность.
— Если ты еще раз протянешь ко мне свою руку, Сердар ее откусит! — пообещала баронесса.
— Нет-нет, что вы, — пробормотал прислужник, в ужасе косясь на оскалившегося алабая.
— Люсия, остановитесь! — сокрушенно вздохнул банкир. — Вам все равно не быть вместе. Мне только что сообщили, что издан приказ об аресте господина Будищева. Именно поэтому я стремился удержать вас от необдуманных поступков.
— Вы лжете! — выкрикнула дочь ему в лицо.
— К сожалению, нет, — покачал головой отец, и девушка с ужасом поняла, что он говорит правду.
— Но в чем его обвиняют?
— Подробности мне не известны, но зная насколько могущественны его недоброжелатели, могу сказать, что повод для приговора найдется.
— Что же делать? — всхлипнула баронесса, чувствуя, как подкашиваются ее ноги.
— Вообще-то, выход есть, — заметил после недолгого молчания Штиглиц. — Конечно, мое влияние теперь не столь велико, как прежде, но облегчить участь вашего бывшего жениха, мне, пожалуй, под силу.