Стрелок. Извлечение троих. Бесплодные земли
Шрифт:
– Заказ, – пробормотал он себе под нос и сам уверился на мгновение, что нашел ответ, хотя прилагательные «короткий» и «длинный» подходили к данному слову с большой натяжкой. «Длинный» заказ – дело трудоемкое; «короткий» заказ можно сделать в любой забегаловке, если вы очень торопитесь… гамбургер, например, или сандвич с тунцом. Но опять же ни роскошный обед из нескольких блюд, ни гамбургер не участвуют в разговорах и играх. А вроде бы так складно…
Он даже сплюнул от разочарования и тут же улыбнулся себе: чего, спрашивается, психовать из-за какого-то безобидного каламбурчика из детской книжки?!
Не заводись… Ты сейчас повторяешь ошибку Роланда: погружаешься в дебри и проскакиваешь мимо правильного ответа.
Но, с другой стороны, надо же чем-то заняться.
В этот момент в городе снова грохнули барабаны, и все мысли Эдди, естественно, обратились к этому непонятному звуку. Грохот возник совершенно неожиданно: только что его не было вовсе, и вот он звучит уже в полную силу, как будто кто-то нажал на кнопку включения. Эдди вышел к обочине и, повернувшись в сторону города, стал прислушиваться. Через пару секунд он оглянулся, чтобы проверить, не разбудили ли барабаны его товарищей. Но все спали. Он был один. Эдди опять повернулся к Ладу и приложил ладони к ушам, чтобы лучше слышать.
Бум… ба-бум… ба-бум-бумбум-бум.
Бум… ба-бум… ба-бум-бумбум-бум.
Теперь Эдди уверился окончательно, что его первоначальное предположение подтвердилось. Эту загадку, во всяком случае, он разгадал.
Бум… ба-бум… ба-бум-бумбум-бум.
Сама мысль о том, что он стоит на пустынной дороге в почти безлюдном мире, милях в ста семидесяти от города, построенного в незапамятные времена какой-то мифической исчезнувшей цивилизацией, и слушает рок-н-ролльную партию для ударных… бред сивой кобылы, но, с другой стороны, чем «бредовее» древнего светофора, из которого со звоном вываливается зеленый флажок с надписью ИДИТЕ, или немецкого самолета тридцатых годов?
Эдди шепотом напел припев из «зи-зи-топовской» песенки:
Чтоб залепить этот шовна шикарных твоих штанах,У тебя есть та самая липкая бяка.О да, да, да…Слова идеально ложились на ритм барабанов. Попсовая версия партии для ударных из «Велкро Флай». Эдди больше не сомневался.
Вскоре звук оборвался так же внезапно, как и начался. Остался только шум ветра и – вдалеке – плеск реки Сенд, у которой есть ложе, но которая никогда не спит.
5
Следующие четыре дня прошли безо всяких интересных событий. Путники шли вперед, глядя на мост и город, которые становились все ближе и вырисовывались все отчетливее с каждой милей; поздним вечером разбивали лагерь; ели «стрелецкие голубцы»; загадывали друг другу загадки; поочередно несли дежурство (Джейк все-таки уговорил Роланда и теперь тоже стоял на страже: два часа перед самым рассветом) и спали. Единственный случай, достойный упоминания, произошел около полудня на третий день после того, как они набрели на разбившийся аэроплан.
Они услышали жужжание. Оно становилось все громче и громче и заглушило в конце концов все остальные звуки. Роланд остановился и показал в направлении эвкалиптовой рощи.
– Вон там.
– Похоже на пчел, – заметила Сюзанна.
Тускло-голубые глаза стрелка загорелись.
– Не исключено, что сегодня на ужин у нас будет знатный десерт.
– Не знаю, как и сказать тебе, Роланд, – заметил Эдди, – но мне почему-то не нравится, когда меня кто-то кусает.
– Кому ж это понравится?! – согласился Роланд. – Но ветра сегодня нет, так что, мне кажется, можно будет спокойненько окурить их дымом до полусонного состояния, а потом забрать соты и не устроить при этом пожар на полмира. Давайте посмотрим.
Он поднял Сюзанну с коляски и понес ее к роще. Сюзанна, надо сказать, тоже жаждала приключений не меньше, чем сам стрелок. Эдди с Джейком опасливо поплелись следом, а Ыш, очевидно, решивший, что осторожность есть наивысшая добродетель отважных, остался сидеть на обочине Великого Тракта, тяжело, по-собачьи дыша и внимательно наблюдая за людьми.
На опушке рощицы Роланд остановился.
– Вы оставайтесь здесь, – велел он Джейку и Эдди, понизив голос. – А мы сходим посмотрим. Если там все нормально, я вас позову.
С Сюзанной на руках стрелок скрылся в тени деревьев, прорезанной пятнами солнечных бликов, а Эдди с Джейком остались стоять на солнцепеке, глядя им вслед.
В тени было заметно прохладнее. Равномерное жужжание пчел навевало сонливость.
– Их слишком много, – тихонько заметил Роланд. – Сейчас конец лета. Они должны собирать пыльцу, а не в улье жужжать. Я не пони…
Он умолк, заметив пчелиный улей, свисающий, точно раздутая опухоль, из дупла дерева в центре поляны.
– Что это с ними? – спросила Сюзанна тихим испуганным голосом. – Роланд, что с ними такое?
Пчела, толстая и медлительная, точно овод в октябре, пролетела мимо ее головы. Сюзанна испуганно отшатнулась.
Роланд жестами показал Эдди и Джейку, чтобы они подошли. Все четверо замерли, молча глядя на улей. Соты его представляли собой не правильные шестиугольники, как должно было быть, а дыры всех форм и размеров, расположенные в совершеннейшем беспорядке. Сам улей выглядел так, как будто расплавился под паяльной лампой. Вялые пчелы, лениво переползающие по нему, были белыми точно снег.
– На сегодня десерт отменяется, – заключил Роланд. – То, что мы извлечем оттуда, на вкус, может быть, сладкое, но наверняка ядовитое.
Одна из уродливых белых пчел тяжело прожужжала у Джейка над головой. Он пригнулся с выражением искреннего отвращения.
– Что с ними случилось? – спросил Эдди Роланда. – Из-за чего они стали такими?
– Из-за того же, что опустошило весь этот край. Из-за чего многие здешние буйволы до сих пор еще рождаются бесплодными уродами. Я слышал много тому названий: Древняя война, Великий пожар, Перелом, Катаклизм, Великая порча. Я не знаю, что это было на самом деле, но с той поры и начались все наши беды, и случилось это давным-давно, за тысячу лет до того, как прапрапрадеды стариков из Речного Перекрестка появились на свет. Физические последствия – двухголовые буйволы, белые пчелы и все такое – с течением времени сходят на нет. Я сам кое-что видел и знаю. Но есть и другие последствия. Они гораздо серьезнее, хотя их труднее заметить, и они, эти страшные перемены, продолжаются до сих пор.