Стрелок. Извлечение троих. Бесплодные земли
Шрифт:
Он продолжал топтать дохлую тварь, пока не увидел посреди прокисшего месива свой собственный палец с белой пылью под ногтем – пылью с голгофы, где они с человеком в черном вели бесконечно долгий разговор. Вот тут-то стрелок отвернулся, и его вырвало.
Стрелок зашагал обратно к воде, пошатываясь как пьяный, прижимая к рубахе свою искалеченную руку. Время от времени он оглядывался, чтобы удостовериться, что гнусная тварь не воскресла, как какая-нибудь живучая оса, по которой колотят-колотят, а она все извивается, оглушенная, но живая; убедиться, что она не гонится за ним, задавая нечленораздельные вопросы своим до жути
На полпути к воде он остановился и стоял так, шатаясь, глядя на то самое место, где все это и началось. Глядя и вспоминая. По всей видимости, он уснул чуть ниже верхней линии прилива. Стрелок поднял с земли дорожную сумку и свой разодранный сапог.
В разоблачающем свете луны он увидел и других тварей – таких же – и в промежутке между набегающими волнами различил их вопрошающие голоса.
Осторожно, шаг за шагом стрелок отступил к тому месту, где галечный пляж сменялся травой. Там он уселся и сделал все, что считал нужным сделать: присыпал обрубки откусанных пальцев остатками табака, чтобы остановить кровотечение, – присыпал погуще, не обращая внимания на новые приступы боли (теперь в этот хор вступил и оторванный большой палец ноги), а потом просто сидел, покрываясь испариной на студеном ветру, и гадал, будет заражение или нет и как ему теперь обходиться без двух пальцев на правой руке (что касается револьверов, тут обе руки его были равны, но во всех остальных делах он ловчее справлялся правой). А еще он гадал о том, ядовитая была тварь или нет, а если да, то не проник ли уже этот яд ему в кровь и настанет ли для него завтрашний день.
Узник
Глава 1
Дверь
1
– Три. Вот число твоей судьбы.
– Три?
– Да. Три – мистическое число. Трое стоят в центре мантры.
– Кто эти трое?
– Первый темноволос. Сейчас он стоит на грани грабежа и убийства. Демон его осаждает. Имя демону – ГЕРОИН.
– Что за демон еще? Я не знаю его, даже в сказках такого нет.
Он пытался говорить, но голоса не было, и голос оракула, Звездной Шлюхи, Потаскушки Ветров, тоже исчез. Он видел, как падает карта из ниоткуда в никуда, непрестанно переворачиваясь в истоме тьмы. На карте скалился бабуин, восседающий на плече у молодого мужчины с черными волосами; его пальцы, до жути похожие на человеческие, так глубоко вонзались юноше в шею, что их кончики утопали в плоти. Присмотревшись внимательнее, стрелок разглядел, что в своей скрюченной душащей лапе бабуин держит плетку. Лицо юноши искажала гримаса несказанного ужаса.
– Узник, – по-дружески прошептал человек в черном (тот самый Уолтер, человек, которому стрелок доверял когда-то). – Правда, в нем есть что-то угнетающее? В нем естьчто-то угнетающее… в нем есть что-то… что-то…
2
Вздрогнув, стрелок проснулся, отмахиваясь от чего-то своей искалеченной рукой, уверенный, что одно из этих чудовищ с панцирем из Западного моря сейчас набросится на него, сдирая кожу с лица, отчаянно вопрошая его на странном своем языке.
Но вместо чудища он увидел какую-то морскую птицу, привлеченную бликами раннего солнца на пуговицах рубашки; испуганно вскрикнув, она отлетела прочь.
Роланд сел.
В руке пульсировала боль, ужасная, бесконечная. В правой ноге тоже. Стрелок чувствовал свои пальцы, которых не было. Его рубаха с оторванной нижней половиной теперь больше напоминала короткий жакет с обтрепанными краями. Одним куском ткани он перевязал руку, вторым забинтовал стопу.
– Пошли прочь, – сказал он пальцам, которых не было. – Вас уже нет, вы – фантомы. Пошли прочь.
Чуть-чуть помогло. Совсем немного, но все-таки. Да, это были фантомы, призраки, но только живые.
Стрелок съел немного вяленого мяса. Соленое, оно было не в радость ни рту, ни желудку, но он все же заставил себя перекусить. Это чуть-чуть приободрило его. Хотя на самом-то деле силы его уже почти иссякли. Положение было чуть ли не безвыходным.
А ведь нужно еще кое-что совершить.
Он нетвердо поднялся на ноги и огляделся по сторонам. Парившие над морем птицы то и дело устремлялись вниз и ныряли в воду. Больше не было никого. Как будто весь мир принадлежал только им и ему. Чудовища скрылись из виду. Может, они существа ночные или выходят на берег только в часы прилива. Сейчас это казалось неважным.
Огромное море соприкасалось с горизонтом в некой размытой голубой точке, которую невозможно было вычислить. Заглядевшись, стрелок на время забыл про боль. Он в жизни не видел столько воды. Разумеется, он слышал о море и в детских сказках, и от учителей. Некоторым из них удалось убедить его в том, что оно существует… но чтобы своими глазами увидеть… эту громаду, это чудо безбрежной воды после стольких лет жизни в иссушенных землях… Ему было трудно поверить в это. Трудно даже смотреть на такое.
Он глядел на море долго, восхищенно, заставляя себя смотреть, и дивился, до поры забыв свою боль.
Но уже наступило утро, и еще предстояло многое сделать.
Стараясь не потревожить обрубки пальцев, он ладонью осторожно нащупал в заднем кармане челюсть, проверяя, на месте ли она. Ноющая боль сменилась острой, кричащей.
Кость на месте.
Порядок.
Дальше.
Он неуклюже расстегнул ремни с кобурами и положил их на залитый солнцем камень. Вытащил револьверы, крутанул барабаны, вынул бесполезные теперь патроны и выбросил их. Они засияли на солнце. На яркие блики прилетела птица, подхватила один патрон клювом, потом выронила и улетела прочь.
Теперь пора позаботиться и о самих револьверах – это стоило бы сделать в первую очередь, но поскольку в этом мире, как и в любом другом, револьвер без патронов – всего лишь кусок металла, стрелок сперва разложил патронташи у себя на коленях и осторожно провел левой рукой по коже.
Оба промокли от пряжек до того места, где ремни соприкасаются с бедрами; дальше как будто были сухими. Он осторожно вынул все сухие патроны. Правая его рука так и рвалась приняться за работу, даже несмотря на боль, забыв про увечье, и стрелок поймал себя на том, что он снова и снова возвращает ее на колено, как глупую или капризную собаку, которая не понимает команд. Обезумев от боли, он пару раз едва не ударил по ней.