Стрелок
Шрифт:
— Вам нравится смотреть на пламя? — большой палец легко скользнул по колёсику, и в темноте зажёгся маленький огненный язычок красноватого цвета. — Каждый раз, глядя на огонь, вы думаете о доме. О мягком диване, о чашке горячего крепкого кофе, о потрескивании дров в камине, о любимой жене рядом. Вы вспоминаете её родную улыбку и детский смех…
Я говорила спокойно, почти шёпотом, а в тёмных глазах доктора отражалось подрагивающее на ветру пламя.
— Вы чувствуете, как огонь согревает вас. Он заполняет теплом каждую клеточку вашего тела. Вам становится легко и комфортно. Вы спокойны. Вы больше не нервничаете. Чувствуете
— Да, — чёткий ответ без дрожи и запинки. Он был спокоен, теперь я знала. — Всё будет хорошо, — улыбнулась, захлопнув узенькую крышечку.
Вложив в горячую ладонь холодную зажигалку, похлопала медика по плечу.
— Поздравляю, у вас родилась дочь. Чудная малышка… О, чуть не забыла — могу я поговорить с пострадавшей?
Вконец ошарашенный мужчина кивнул, отвечая на телефонный звонок. Наверняка звонила жена поздравить новоиспечённого папочку с рождением третьего ребенка. О том, что он женат я поняла по обручальному кольцу на правом безымянном пальце. А об остальном — и о двух сыновьях, и о жене в
больнице, и о возникших осложнениях с течением беременности, и что он давно мечтает о дочке — прочитала в его мыслях, когда ввела в транс.
Реакция на звонок была незамедлительной — односложные невнятные ответы, дрожь в коленях и изумление на побледневшем лице. Я даже подумала вернуться к доктору и ответить на терзающие его вопросы, но в фургоне меня ждала перепуганная девочка, остро нуждающаяся в помощи. Я и так отвлеклась на доктора, но и пройти мимо не смогла бы. Хорошим людям нужно помогать, а док был неплохим. Я это чувствовала.
Мельком глянув на мужчину, легко приоткрыла широкую дверь.
Внутри на мягких креслах сидела миниатюрная девочка.
На вид ей было не больше шестнадцати. Она смотрела в тонированное окно на суетившихся людей. На хрупкие плечи был накинут шерстяной плед, а намертво сцепленные пальцы обхватывали ноги, согнутые в коленях и подтянутые к груди. Холодное стекло запотело от горячего дыхания девочки, и я поначалу решила, что врачи уже вкатили ей лошадиную дозу успокоительных. Разочарованно покачав головой — под действием лекарств будет трудно докопаться до травмирующих событий — одним движением распахнула дверь. И только теперь, когда пострадавшая никак не отреагировала на моё шумное появление, я поняла, как сильно ошиблась — лекарства не были первопричиной. Девочка не дрогнула, когда со стуком открылась дверь, дыхание по-прежнему оставалось ровным. Не расцепила наверняка занемевшие пальцы, чтобы убрать с лица растрёпанные сквозняком волосы. Не заорала, когда я, перегнувшись через передние сидения, врубила на всю магнитолу, заревевшую очередным хитом местной радиостанции. Девочка ничего не видела
и не слышала вокруг себя. Даже взорвись сейчас у нас под ногами ядерная бомба, она бы не шелохнулась. Приятного мало — пострадавшая находилась в ступоре слишком долго. И если никто до сих пор не вывел
её из этого состояния, моё вмешательство может навредить. Но другого выбора не было — бросать девочку наедине со страхом ещё опасней. К тому же от нее веяло не обычным страхом. Было что-то еще, нечеловеческое примешано в ее ауру. Любопытно.
Положив ладонь на её холодные пальцы, я прошептала слово силы, ускоряя приток крови к конечностям, и спустя три удара сердца напряжённые руки безвольно упали на сиденье.
Из высокого сапога достала серебряный браслет и извлекла из него свирту — длинную тонкую иглу, заряженную энергией грозы и магических камней.
Свиртой я поочерёдно до крови прокалывала девичьи пальчики, в которых переплетались все нервные окончания организма, до тех пор, пока она резко не отдернула руку.
Смерив меня настороженным взглядом, девочка напряглась, подобралась и отодвинулась на сидение в углу, приняв позу готовой к атаке мураны — небольшого пушистого зверька, похожего на обычную домашнюю кошку. Хищный прищур глаз, тонкая полоска потрескавшихся губ, нахмуренные брови и растрёпанные влажные волосы делали эту девочку схожей с ручным зверьком арси как никого другого.
Я не зря сравнила её именно с мураной, с которыми доводилось не раз сталкиваться в прошлой жизни. Так вот в последнюю встречу с мураной та вела столь же агрессивно, как и девочка напротив. Единственное, что тогда уберегло меня от яда на остром кончике длинного пушистого хвоста мураны и успокоило её саму — магия, совершенное владение которой стало неожиданностью для ее хозяйки, хранительницы леса.
Но сейчас применять магию, не просто гипноз или легкое вмешательство в сознание, а настоящее колдовство было опасно. Во-первых, я совершенно не знала, как древние чары подействуют на человеческую девочку. А во-вторых, я просто боялась разбудить демонов моего прошлого, от которого так долго пряталась. И то темное, что притаилось в ауре девочке, замаскированное обычным страхом, пугало неизвестностью. Неприятно иметь дело с тем, чего не понимаешь.
Но выбирать не приходилось.
Сконцентрировавшись на черной мути, пропитавшей каждую клеточку девичьей души, я начала плести заклинание. Одними губами тщательно выговаривала каждое слово древнего стиха, следя как под силой мысли и волшебства поднималась в воздух серебряная свирта.
Замерев на мгновение на уровне наших глаз, чёрная игла медленно закружилась в магическом танце. Кровью, оставшейся на остром кончике, тонкая затейница вышивала на воздушной канве замысловатые узоры. Красные нити обвивали свирту и скручивались узлом, как только та проделывала очередной стежок.
Узелок за узелком заплеталась руна в такт заклинанию. И когда завершился стих, был сделан последний штрих — лёгкое пёрышко покрыло узкое лезвие. Руна сплелась.
Белоснежный рисунок стремительно наливался тёмным цветом. Так руна возвращала невинной душе украденный покой, очищала от злого и маетного колдовства, своим пером всё туже оплетая меч, пока совсем не растворила его в воздухе. Мгновение, и руна погасла, заперев мучительный страх вперемешку с черным заклинанием в зелёных лепестках медальона на моей шее.
Туже зашнуровав ботинок, в который секундой ранее вернула браслет со свиртой, я перевела взгляд на пострадавшую. Та по-прежнему сидела в углу и куталась в плед. Только теперь она делала это осознанно в виду инстинкта самосохранения и отсутствия на ней верхней одежды.
— Привет, — поздоровалась я, протянув девочке стянутый с плеч осенний плащ. — Я Кира. Я здесь, чтобы помочь тебе.
В светлых глазах мелькнуло удивление. Видимо, она не понимала, зачем я отдаю ей свой плащ.
— Он долго хранит живое тепло, которое тебе сейчас необходимо, — пояснила я. — Так что бери. Девочка неуверенно протянула руку и взяла одежду. Тяжёлый плед упал с её плеч, ненадолго обнажив