Стрелок
Шрифт:
Где-то там на другом краю этой жалкой планеты готовится пробудиться источник безграничной силы. Беспредельного могущества.
Забери его, и сможешь скинуть материальную оболочку, эту тесную клетку из гнилого мяса и костей. Сделай источник своим, и ты станешь чем-то большим. Чем-то новым.
Источник обещан другим, но Крайтаксу на это плевать. Потому что для них это лишь возможность произвести потомство, такое же ничтожное, как они сами, а для него это шанс на кардинальную трансформацию.
Эта планета слишком тесна для него, живущая здесь добыча слишком мелка для него.
Поэтому Крайтакс будет гнать своё новое вместилище без продыха и жалости, но получит то, что его по праву.
А потом он отыщет тех, кто причинил ему боль, подарит им смерть, полную кошмаров и ужаса и обратит свой взгляд к далёким звёздам.
[1] Edith Piaf — Non, Je ne regrette rien.
Глава 2
Ошеломление длится недолго, и сбитые с толку враги обрушивают на меня всю свою ярость. Чей-то пулемёт надсадно грохочет, выбрасывая просто невероятное количество пуль. Кусочки эскадия на дикой скорости строчат дорогу вокруг меня, а часть рикошетит от кинетического щита моего мотоцикла. Край крыши озаряет белоснежная вспышка, и мощный сгусток плазмы разбивается о вспыхнувший барьер Бахамута.
На его пути за один удар сердца из земли вырастает металлическая преграда в полтора моих роста. Слишком близко, чтобы пускать ракеты, и я успеваю только выдать очередь из спаренных пулемётов мотоцикла. Стена трещит с диким звоном, её сердцевина покрывается россыпью больших дырок. Сильнейший удар, и мой стальной конь таранит неожиданное препятствие.
Впервые за всё время натужно шумит двигатель, колёса на миг прокручиваются впустую, но вновь находят сцепление с дорогой. Назад летят гравий, песок и каменная крошка, а кинетический щит тревожно моргает. Готовится вырубиться в любую секунду.
Я влетаю на территорию Ярки под лихорадочные залпы защитников, громкие крики и монотонное гудение какого-то энергетического оружия. Краем глаза цепляю, как позади меня надвигается широкая песчаная завеса. Сардар всё же выполнил своё обещание. А из самой её сердцевины бьют частые очереди спаренных пулемётов и тонкий зелёный луч. Это к веселью явно подключилась Ребекка.
До здания, где засели противники, остаётся не больше сотни метров, когда с него срывается дюжина фиолетовых искр, крупных, размером поменьше футбольного мяча. Они чертят воздух, притягиваясь ко мне, и, врубив новый Спурт, я торможу время, чтобы оценить угрозу и продумать следующий шаг.
Снаряды летят ко мне не просто быстро, а чертовски быстро. Первым делом, ловлю в прицел Бахамута интересующую меня постройку и размашисто давлю на кнопку. Из скрытых отсеков в корпусе транспорта, как в замедленной съёмке, стартуют кассетные ракеты. Последний доступный мне залп.
Оставляя позади себя дымные извилистые хвосты они круто взмывают ввысь, минуя здание, и взрываются высоко над ним целой россыпью мелких кассетных снарядов. На крышу обрушивается разрушительный огненный дождь.
Его последствия фиксирую, уже прощаясь со своим мотоциклом. Он ограничен собственной мощностью, а я гораздо мобильнее, к тому же могу разгоняться в десятки раз, сочетая Спурт с Глайдом. Во время резкого прыжка прочь с седла, наблюдаю, как крыша постройки проседает и обрушивается внутрь. Как за миг до этого один из пришельцев создаёт над собой энергетический купол, но его прочности не хватает, и детонация прошибает досадливую помеху и настигает головастика-двемши.
По ногам с силой бьёт земля, но я едва чувствую удар, для Квазара — это детская шалость. Зато фиолетовые искры, изначально летевшие к Бахамуту, начинают разворачиваться в мою сторону.
Самонаведение… надо же.
Глайдом бросаю себя вперёд, стремясь вырваться из радиуса чужой способности, обогнать её и запутать. Дорога под ногами превращается в каток идеальной гладкости. Впереди вырастает полуразрушенное здание, до сих пор окутанное удушливым облаком пыли и дыма. А на хвосте у меня, упорно, как ищейка, висит пурпурная вражеская аркана, разлетевшаяся кольцом снарядов. Если я — это яблочко мишени, то они — её далёкие круглые края.
И каким-то образом чужая аркана начинает меня догонять.
То ли способность умеет адаптироваться, то ли её владелец ещё жив и может контролировать подобные вещи, но искры ускоряются, с каждым ударом сердца, разогнанного в десятки раз, сокращая расстояние между нами.
Я скольжу вперёд, выкладываясь по полной, улавливаю дыхание смерти позади и поспешно пытаюсь придумать какой-то план. Взлететь по стене наверх? А дальше что? Попытаться оторваться? Как?
Окно!
Как такового окна уже нет, стекло вынесло в момент детонации моих ракет, но сам оконный проём, покрытый копотью и сажей, до сих пор стоит. Искры почти догнали меня, поэтому времени на дальнейшие размышления не остаётся. Доверившись чутью, я ныряю в отверстие. Прямо в воздухе пытаюсь сгруппироваться, чтобы не зацепиться за края проёма ни башкой, ни ногами.
Я влетаю внутрь постройки, ровно туда, куда ухнули все засевшие на крыше враги, а позади меня задорно свистит безносая. Стена за моей спиной не взрывается. Каменная кладка обращается трухлявой пылью в десятке мест. Впереди появляются обломки арматуры, досок и куски крыши.
Слева вблизи замечаю раненого зориксианца, чьи лепестки на голове оторвало, открывая истекающую кровью плоть. Он привалился спиной к груде камней и вкалывает себе целебную смесь. Гирлянда чьих-то внутренностей свисает с разрушенной колонны в ближнем углу. Справа у дальней стены копошится двемши, пытаясь достать из обломков своего окровавленного товарища. Прямо на моём пути вырастает ещё один головастик с чем-то, что похоже на автомат с барабанным магазином.
Прежде, чем он вскидывает оружие и открывает огонь, улыбчивая старуха с косой догоняет меня и даёт дружеский пинок под зад. Багровые мошки опасности, горевшие всё это время, на миг полыхают ослепительно-ярко.