Шрифт:
Принуждение к добродетели
Ночёвка в сарае, стоявшем посреди равнины, заросшей колючками и кустами полыни, была не слишком комфортной. В старой соломе шебуршали мыши, вороной, стоявший в углу, переминался с ноги на ногу и тихо всхрапывал, тряс головой, звеня сбруей, и шумно мочился.
Утро встретило низкими облаками, тонкой корочкой ледка на лужах, глухо лопавшегося под копытами.
Сзади донеся гнусавый звук почтового рожка. Раскачиваясь и прыгая на кочках, раскидывая комья грязи из-под высоких колёс, пронёсся почтовый дилижанс, влекомый шестёркой лошадей. Знакомый охранник, сидящий рядом с кучером, приветственно помахал рукой. Промчались и скрылись за ближайшим холмом.
Затёртой серебряной монетой солнце пыталось пробиться сквозь серую хмарь. Тусклым коричневым пятном показался впереди городок. Стены домов из круглых и тёсаных брёвен, заборы из серого кривого горбыля, крыши из позеленевших дощечек, фасады домов из разномастных досок.
Подъехал к салуну, привязал поводья к изгрызенной коновязи поводья. Отчистил подошвы от налипшей грязи о края крыльца и шагнул за знакомую дверь, обиженно взвизгнувшую несмазанными петлями.
В камине у противоположной стены тихо горели и дымили сырые чурбаки, почти не грея. За стойкой бара вместо Джузеппе ошивался какой-то скользкий тип с будто приклеенной гадливой улыбочкой. Зал был пуст. Вот только за столиком рядом с окном обосновался грузный мексиканец, сонно поднявший матовые масленые глаза на Стрелка. Поднял и опустил, уставившись в стакан с текилой, который он сжимал в толстых пальцах, густо заросших пучками черного кудрявого волоса.
В приоткрытую дверь позади стойки выглянула Кэтти.
— Мэтт, припозднился ты. Парни с дилижанса ещё два часа назад сказали, что ты на дороге. Есть будешь? У меня есть протёртый фасолевый суп с копчёными рёбрышками и ростбиф. Сейчас разогрею. Садись за свой столик.
— Иегуда, бутылку бренди моему гостю.
Стрелок не спеша тянул из чайной чашки «огненную воду», большую часть её он перелил во фляжку. Под рукой привычно лежал винчестер стволом к двери.
Протестующее заверещала входная дверь. Оставляя за собой куски глины, отваливающиеся от замызганных сапог, к стойке прошаркал похожий на пугало длинный худющий малый. Пошептался о чём-то с барменом, наклонив голову в высоком мятом цилиндре, бывшем когда-то белого цвета, и угнездился за столом напротив. Одну руку это чучело засунуло руки в карман, а мизинцем второй ковыряло в носу и вытирало его об стул, нагло рассматривая Стрелка тусклозелёными глазами.
Мэтт долго не мог понять что это за чудо. В уголках синюшных губ засохли полоски слюны. Редкие волосёнки, изображающие бородку, угревая сыпь и фиолетовые шрамики на впалых щеках, сальные тонкие локоны. Кургузый линялый сюртучок 3-го кавалерийского полка пенсильванцев — куча драных шнурков и исчезнувшие пуговицы, из его коротких рукавов далеко просунулись обмахрившиеся манжеты застиранной нанковой
Вошедшая хозяйка, держащая поднос с обедом, прервала созерцание этого убожества.
— Вы уже познакомились? Это мой жених, Пьер Гринхау, на прошлой неделе обручились.
Заслонила собой сидящего, выставляя перед Мэттом клубящуюся паром большую миску с супом, жестяные тарелки с куском мяса и неровно нарезанными ломтями хлеба, положила ложку и длинозубую старомодную вилку. Внезапно схватила за ствол винтовку, выдернула её из-под руки Стрелка и закинула далеко в угол.
— Сиди и не дёргайся. Руки положи перед собой, — Револьвер жениха был нацелен в грудь Стрелка. — Ты арестован.
— И за что же, добрый сэр?
— Попытка ограбления, вот и свидетели. Эти двое подтвердят. Наш судья считает, что подонкам тюрьма не требуется — это напрасный расход денег налоплательщиков. Верёвка им нужнее. А ты… Кэтти забери у него оружие.
Девушка встала за стулом Стрелка, наклонилась, коснувшись грудью. Её руки скользнули за полы пыльника. Мэтт ощутил тепло тела, вот если бы так она прижималась к нему на рассвете.
Тяжело ударились об пол отброшенные револьверы и нож.
— Ну а ты Кэтти?
— Ваши уста осквернены богохульством, ваши руки — кровью, а ваше тело — женщинами… То доброе, что вы сделали чтобы избавить наш штат от подонков, не искупает ваших грехов.
— Встань, скотина, и давай на выход. Судья уже заждался.
— Ага, разбежался. Сопли подбери, законник и не размахивай пистолетом. Ты даже с такого расстояния промахнёшься.
У Пьера на лице выступили багровые пятна и, опрокинув стул, он метнулся к Стрелку и навис над столиком.
— Пошёл и быстро. Ты будешь пятым кого я пристрелил. Сопротивление при аресте.
Мэтт начал медленно приподниматься.
Шериф довольно оскалился: «Не такой уж ты крутой, говнюк».
— Можешь ты дашь мне поесть? Мэтт взялся за края миски и тут же резким движением плеснул суп в лицо Гринхау. Тот отчаянно завопил, выронив револьвер и подняв руки к лицу, покрытому парящейся жижей с ошмётками зелени.
Стрелок смахнул со столешницы вилку и, нагнувшись, нырнул под стол и снизу вверх всадил её по самый черенок в пах Пьеру. Исторгнутый крик ударил по ушам и рухнувший шериф растянулся на полу, беспрерывно вереща и суча ногами.
Бармен выхватил из-под стойки абордажный мушкетон и не целясь выстрелил по Мэтту. Заряд рубленых гвоздей с визгом полоснул по столешнице и спинке стула, брызнули в стороны щепки, обрывки жестянок, слетел медный поднос, рикошет ударил по стенам и железки запрыгали по половицам.
Перекатившись, Стрелок потянулся за валяющимся на полу револьвером шерифа, но Кэтти опередила его. Она нажимала и нажимала на спусковой крючок, но недовзведеннный курок оставался в одном и том же положении. Вскочив Мэтт левой рукой схватил револьвер, а правой закатил оглушительную пощёчину и обратным ходом костяшками пальцев разнёс губы девушки в клочья. Вырвал кольт, взвёл курок ещё раз и выстрелил в Иегуду, дергавшегося за стойкой в попытке перезарядить свою кремнёвку. Попавшая пуля едва не опрокинула его, зажав продырявленное плечо, срывающимся голосом, он заорал: «Хончо, ублюдок, стреляй!».