Стрелы ярости
Шрифт:
– Мы с Дубном? Да ты, похоже, забыл, что стоял на месте, размахивая мечом, а мне пришлось кидаться на них, как гарнизонной шлюхе в платежный день.
Руфий хмыкнул, шутливо ткнув приятеля в живот.
– Ну вот, стоило тебе один раз метнуть топор на расстояние плевка, а потом прикончить парочку беззащитных лошадок, и ты уже вообразил себя Горацием Одноглазым [2] . Но все равно, эта фибула – единственное, что мы забрали перед тем, как закопать сверток. Ну, кроме последнего послания его отца, конечно.
2
Публий Гораций Коклес – полулегендарный герой Древнего Рима, живший в конце VI века до н. э. Согласно легенде, он в одиночку защищал Свайный мост от войска этрусков.
Марк вздрогнул, вспомнив, как холодным утром открыл плотно запаянный воском футляр и прочел предсмертные слова отца.
«Полагаю, к тому времени, как ты достигнешь Британии, Коммод и его приспешники уже постучатся в наш дом с официальным обвинением в измене. Меня будут пытать, чтобы узнать о твоем местонахождении, а потом убьют без лишнего шума и церемоний… Мне не дано предвидеть подробности смерти наших родственников, но их непременно схватят и незамедлительно убьют. Честь нашего дома будет опозорена, а наш род практически исчезнет. Скорее всего, ты один останешься в живых…»
Юноша тряхнул головой, прогоняя нахлынувшие воспоминания, и поднял чашу.
– Хватит об этом, давайте лучше выпьем. У меня есть тост, друзья. За наших товарищей тунгрийцев, живых и мертвых.
– За живых и мертвых.
Они подняли чаши и выпили.
– Теперь твоя очередь.
Подняв чашу, Юлий с улыбкой оглядел компанию.
– Я пью за то мгновение в Битве утраченного орла, когда Дядюшка Секст оттрахал отрубленную голову вождя варваров перед двадцатью тысячами синеносых. Я тогда подумал, что скоро умру.
Они снова выпили. Руфий подтолкнул Дубна локтем.
– Твоя очередь, центурион.
После короткой паузы молодой офицер поднял свою чашу.
– За Счастливчика, где бы он сейчас ни был.
– Ну, не такой уж он счастливчик, как оказалось. За столько лет ни одной царапины, а кончилось все тем, что топор синеносого раскроил ему череп. Он проиграл, а ты выиграл.
Все четверо молча кивнули, предавшись воспоминаниям. Марк протянул чашу Руфию.
– Ну, а ты что скажешь, Дед?
– За что я выпью? Я поднимаю чашу за тех, кого мы любили и кого сегодня с нами нет.
Остальные одобрительно кивнули, подняв чаши в молчаливом приветствии. Руфий выпил до дна и, причмокивая губами, постучал чашей по длинной деревянной стойке.
– Подавальщик, еще вина! Мы сядем вон там, у печки. Июнь нынче выдался холодный.
– Это началось еще в феврале, когда один из моих опционов привел к главным воротам крепости какого-то юношу в крестьянской одежде.
Стараясь избегать преувеличений, Фронтиний кратко изложил историю о том, как Марк получил место в когорте. Когда он дошел до конца, Скавр какое-то время сидел молча.
– Да, примипил, ты поставил меня перед непростой дилеммой. За все время учебы мне не приходилось решать таких трудных задач.
В воздухе повисло долгое молчание. Фронтиний почел за благо придержать язык и подождать, пока префект сам не возобновит разговор.
– Ну что ж, теперь я ясно представляю себе ход событий, но мне по-прежнему хотелось бы знать, что послужило тому причиной. Объясни, примипил, чем ты руководствовался, когда решил укрыть его от имперского правосудия. В свое время…
Префект поднялся со стула и стал ходить по комнате, стараясь глядеть старшему центуриону в глаза. Теперь его собственное лицо было спрятано в тени, а свет лампы за спиной высвечивал все эмоции на лице примипила. Фронтиний немного подумал над ответом и решил, что нет смысла что-либо приукрашивать.
– Ты хочешь знать, почему я решил дать убежище человеку, которого разыскивают за измену? Тому было несколько причин. Полагаю, можно забыть о том, что он, как и его отец, совершенно невиновен в тех преступлениях…
Скавр пожал плечами с полным безразличием.
– Какая разница, примипил? Он может быть чист, как весталка, но это ничего не меняет. Я спрашивал не о его невиновности, в которой мало кто сомневается, а о том, почему он здесь оказался.
Фронтиний кивнул.
– Понятно. Во-первых, меня попросил мой префект, а за годы службы под его началом я привык доверять суждениям Септимия Эквития. У него был долг чести перед Солемном, легатом Шестого легиона, истинным отцом юноши. Но не думай, что я пытаюсь таким образом свалить вину на легата Эквития. Если судьба уготовила мне распятие, я не буду тащить его за собой. Сколько бы ни длилась моя агония, через реку можно перейти лишь раз. Я только пытаюсь объяснить тебе, что была затронута его честь.
Фронтиний немного помолчал.
– Я также думал, что он может принести когорте пользу. В обмен на зачисление Корва я потребовал у легата Солемна изрядную сумму в погребальный фонд. Корв прибыл в сопровождении бывшего примипила когорты легиона, незадолго до этого вышедшего в отставку, и я поставил условием, что он тоже прослужит у нас не меньше года. – Фронтиний мрачно хмыкнул при воспоминании о самодовольной улыбке, мелькнувшей на лице Тиберия Руфия, когда он снова получил в руки жезл из виноградной лозы. – Правда, потом оказалось, что он был готов на все, лишь бы ему дали возможность еще год надрывать глотку перед центурией. Кроме того, была и еще одна причина – возможно, самая важная из всех. Я бы ни за что не согласился на просьбу префекта Эквития, если бы не видел в юноше ничего особенного. И ни его честь, ни золото, ни призовой центурион, подсластивший сделку, меня бы не убедили. Я не такой дурак, чтобы без серьезных оснований рисковать своей жизнью и жизнью офицеров, служащих под моим началом.
Скавр посмотрел ему в глаза.
– Так что за причина?
– Корв – прирожденный солдат, префект, только и всего. Прирожденный солдат. Я провел большую часть жизни, набирая рекрутов в этих краях и обучая их сражаться с варварами, которые нападают на их народ. Я видел их сотни – сильных, слабых и средних – и могу с уверенностью сказать, что способнее воина я не встречал на своем веку. Вдобавок он отличный командир. Он знает, что нужно делать, и делает это без колебаний, а в искусстве владения мечом ему нет равных. Солдаты из его бывшей центурии готовы были прикрывать его щитами даже с риском для собственной задницы. Если бы все сложилось по-другому, Корв без всякого труда дослужился бы до командира легиона. – Он замолчал, пытаясь разобрать выражение лица префекта. – Если бы ты был с нами во время Битвы утраченного орла, префект, ты бы не просил сейчас объяснений. Как увидишь его в сражении, сразу поймешь, что я имел в виду, когда говорю, что не знаю больше никого, кто управлялся бы с оружием так умело и ловко.