Стреляющие руины
Шрифт:
– У них девять ручных пулеметов. Какие-то не наши, похоже, очень скорострельные, со сменными стволами. В бинокль клеймо не рассмотрел, но внешне конструкция незнакомая. Я просчитал время. Чтобы нам добраться до оврага и им добраться до вершины холма – примерно точка в точку попадает. Как раз – они пулеметы выставят, мы с глаз скроемся. Успеваем... Расчет брал, приблизительно, по самым медленным. Самых медленных, я про курящих говорю, придется гнать первыми, самим прикрывать. Потом догонять.
Здесь даже окоп копать необходимости не было. Окопы уже были наполовину вырыты для себя личным составом минометной батареи, которую собирались выставить здесь грузины, но громадная яма неподалеку
– Рассредоточились! – отдал команду Василь Василич. – Начинать будем залпом из гранатометов. Волына, внимательней с правым флангом. Будут выдвигаться, ищи командира.
– Понял, – отозвался снайпер. – Не просплю...
– Теймуразов! От меня не удаляйся. Могут позвонить...
И звонок тут же последовал. Ведьмин только руками развел, посмотрел на определитель – кто звонит? – потому что с подполковником Леви он собирался разговаривать сам на исковерканном английском. Но это звонил Бессарион. Василь Василич протянул трубку Алыксандыру:
– Капитан по твою душу.
Разговор получился не быстрым, велся на грузинском, и понимали его только осетины, которые выросли в Грузии и рядом с грузинами и этим языком владели свободно. Спецназовцам оставалось только ждать, когда разговор закончится.
Теймуразов отдал трубку подполковнику и переводить начал не сразу.
– И что? – спросил Ведьмин.
– Мне кажется, Бессарион что-то подозревает. Он расспрашивал меня, как все прошло у нас на посту. В подробностях. Пришлось на ходу придумывать, как храбро мы дрались против осетин. И осетины, сказал, хорошо дрались. Не хотели отступать. Потом Бесо спросил, куда пошел гарнизон поста. Я сказал, все двинули позади танков и пехоты в Хетагурово, и уже принесли несколько узлов с вещами. Грабят, подбирают, что не сгорело. Сказал, что даже мне телевизор принесли и подарили, потому что себе уже каждый по два притащил. Я спрашивал, куда нам подъехать...
– Это ты зря... – заметил Локматов. – А если место встречи обговорено заранее?
– Нет... Бессарион сказал, что с дороги надо будет свернуть налево, но к селу не ехать. Там его пост стоит, он и сам недалеко. Спросил, когда будем. Я сказал, что собираемся заглянуть к соседям. Там с российскими миротворцами еще воюют, потом двинем.
– Не нравится мне этот разговор... – глядя в землю, заметил Ведьмин. – Он уже звонил раньше и ничем не интересовался. А тут вдруг проснулся... Теперь следует ждать звонка мистера Леви. Бессарион, наверняка, собирал информацию по его просьбе.
Но подполковник Леви пока не звонил, а события начали уже развиваться – сверху хорошо было видно, что осетинские ополченцы начали выдвигаться на позицию для прорыва и вскоре их могли увидеть на грузинских позициях. Но только тогда, когда они покинут овраг, по которому приближались к линии огня. Одновременно среагировали и российские миротворцы, усилив перестрелку как раз с того фланга, где подходили осетины, и отвлекая внимание на себя. С российских позиций, в отличие от более высоких грузинских, невозможно было заметить подход соседей. Связи между отрядами не было. Значит, майор Добровольский просчитал время подхода правильно и поторапливает прорыв, помогая ему в меру своих сил.
Согласно плану, сначала должны подойти вплотную пешие ряды и занять позицию, потом на высокой скорости со стороны должны идти две боевых машины пехоты. Причем первая из них грузинская, с грузинским гербом на башне, что должно ввести грузинское кольцо окружения в заблуждение. Только при приближении БМП на критическое расстояние осетины должны пойти в атаку и выйти на саму линию окружения одновременно с техникой. Но атака начнется лишь после удара группы подполковника Ведьмина. Таким образом, определить время начала атаки предстояло именно Василь Василичу, как и осуществлять командование поддержкой прорыва, и потому он не хотел, чтобы в это время раздался звонок подполковника Леви. Во-первых, он не должен слышать звуков боя, а, во-вторых, чтобы просто не отвлекал и не мешал руководить огневой поддержкой прорывающихся осетин.
Но выбирать не приходилось. Вовремя Ицхак Леви не позвонил. Должно быть, получив сообщение от капитана Бессариона решил взять паузу и подумать. Только над чем думать? Со стороны группы Ведьмина прокола, кажется, не было. Думать, это, значит, проявлять недоверие. Как вариант можно рассматривать ситуацию, когда к подполковнику Леви пришла информация со стороны. Не откровенная, не стопроцентная, иначе он просто не стал бы Бессариона просить позвонить Автандилу. Информация, требующая проверки. И Леви решил проверить. Удовлетворен он или нет ситуацией, угадать невозможно, да не стоит ломать себе голову в момент, когда две боевые машины пехоты уже начали поднимать пыль чуть в стороне от основного театра военных действий. Но приближались довольно быстро. И даже возникло опасение, что за облаками пыли грузины не смогут увидеть на башне свой герб. По крайней мере, Василь Василичу даже в сильный бинокль его видно не было.
– Волына, я – Гранит! Как себя отцы-командиры ведут?
– Биноклями вооружились. Куда смотрят, не вижу. Стоит испортить им зрелище?
– Не торопись. Я дам команду, которую ты услышишь. Начинаешь вместе с нами...
Ведьмин прикинул, сколько осталось до окопов, заметил, как разворачивают грузины гранатометы навстречу БМП, и вычислил момент, когда должны сойтись все силы вместе. Пора было готовиться.
– Разобрали цели. В первую очередь накрывать их гранатометчиков. После залпа первые номера перезаряжают гранатометы, вторые работают автоматическим оружием. Базилио, смотри в прицел. На тебе охота за гранатометчиками, которые уцелеют...
Минуту длилась напряженная тишина.
– Приготовились...
Василь Василич считал метры и секунды.
– Огонь!
Сам он стрелял из автомата, но уже и цель почти не видел, потому что одновременный взрыв в окопах и рядом с ними шести фугасно-осколочных зарядов РПГ-7 был равноценен взрыву снаряда от тяжелого артиллерийского орудия и поднял сразу столько пыли и всего, что мог поднять и разорвать, что видимости не было, практически, никакой. Но стрелять можно было и в эту пыль, в это облако, потому что память запечатлела не хуже фотографии, где располагался окоп, какую он имел конфигурацию и в каком месте грузинские бойцы сидели наиболее плотно. А уж крупнокалиберный пулемет довершал дело...