Стриптиз на гонках
Шрифт:
— Нет, Кьяра, вряд ли. Я тебе говорил, что он напал на женщину.
— Ну?
— Так вот, она была танцовщицей. Подул холодный ветерок, я поежилась.
— Хорошо, постараюсь быть осторожной. Но только, Эл, обещай кое-что сделать для меня, ладно?
— Что еще? — Эл насторожился.
— Ма и Рейдин в некотором роде насолили Лулу и ее любовнику. Будь добр, на всякий случай присмотри за домом Рейдин, вдруг Фрэнк захочет отомстить.
— Так я и знал! И это еще не все, не так ли, Кьяра? Ты никогда не рассказываешь мне все до конца.
Но я уже села в машину, выехала задним ходом и лихо развернулась прямо на дороге, как мы, случалось, делали в Кенсингтоне, когда Бридж-стрит бывала свободна от
Глава 22
Эта ночь требовала чего-то особенного. В “Тиффани” дым стоял коромыслом. Винсент Гамбуццо, почуяв хорошую прибыль, расхаживал с важным видом, выпятив грудь, как набитое чучело панды, и стараясь не споткнуться, что было вполне вероятно, так как он не снимал огромные солнечные очки даже в самых темных уголках клуба. Но я предупредила Бруно, нашего вышибалу, насчет Толстяка и Франкенштейна. Если бы они осмелились сунуть нос в “Тиффани”, Бруно тут же вышвырнул бы их на улицу.
В клубе меня ждал сюрприз — сюрприз, ради которого я старалась несколько месяцев: Дики Сделка наконец сумел раздобыть костюм для сегодняшней ночи. Не знаю, как ему это удалось, и знать не хочу, но моя благодарность оценивалась в целую сотню. Встретившись с Дики у черного хода, я отсчитала и протянула ему пять двадцатидолларовых купюр. В обмен он сунул мне в руки сверток, завернутый в коричневую бумагу, и поспешил смыться, пока его не узнали.
— Костюм придется впору, — заверил он, уже уходя, — даже с твоими буферами.
Я рассмеялась и вернулась в клуб. Костюм и вправду сидел как влитой, все было на месте, вплоть до серебристых наручников. Я приготовилась к выходу на сцену и сделала знак Ральфу запускать дымовую машину. Парень посмотрел на меня и на мгновение замер в восхищении.
— Где ты раздобыла… — начал он, но я не дала ему закончить.
— Тебе об этом знать не обязательно.
Я поправила фуражку, чуть сдвинула ремень и под вступительные аккорды песни Фионы Эппл “Криминал” неторопливо вышла на сцену. Офицер Кьяра заступила на дежурство. Выше пояса я была полностью экипирована как полицейский: фуражка, черная рубашка, ремень. Формой не "были предусмотрены только супермини-юбка, пятидюймовые каблуки и, конечно, черные кружевные трусики.
Зрители пришли в неистовство, особенно когда я выхватила бутафорский пистолет и послала в зал воздушный поцелуй поверх дула. Мужчины были в моей власти. Я вынула наручники и проворковала:
— Вы все под домашним арестом. Кто тут хулиганит? Бруно, заняв позицию между мной и зрителями, едва сдерживал толпу у края сцены. Я выделила из толпы молодого бизнесмена, похожего на невинного мальчика, и обратилась к нему:
— Ты мне нравишься. Покажи-ка свои запястья, милый мальчик.
Тот не задумываясь послушно вытянул руки, сжимая в каждой по купюре, и безропотно позволил мне приковать его наручниками к шесту в конце подиума.
— Что вы со мной сделаете? — пискляво спросил он. “Ничего особенного”, — подумала я, но, глядя ему в лицо, только улыбнулась.
— Расслабься, малыш. — Я провела руками сверху вниз по его телу. — Офицер Кьяра тебя только обыщет, а потом отпустит на свободу. Никто не сделает тебе больно.
Толпа разразилась хохотом. Моя жертва густо покраснела.
— Арестуй меня, детка, — крикнул мужской голос. — Прикуй меня наручниками!
Я освободила своего “заключенного”, отступила в глубину сцены и достала из-за пояса полицейскую дубинку. Музыка заиграла громче. Я погладила дубинку, словно лаская, медленно засунула ее обратно за пояс и одним быстрым движением сорвала с себя юбку. Над залом пронесся дружный вздох.
Я сорвала с себя фуражку, тряхнула головой, и волосы рассыпались по плечам. Затем я начала медленно, очень медленно расстегивать пуговицы на форменной рубашке. Двигаясь в такт музыке, я прижималась спиной к шесту и скользила вдоль него вверх и вниз, потом на секунду замерла, облизнула губы и посмотрела в зал голодным взглядом. Даже Бруно не сводил с меня глаз.
— Мальчики, вы очень плохо себя вели, — сказала я, роняя на пол бюстгальтер.
Зрители совсем с ума посходили, резинка моих трусиков оттопырилась — там было полно купюр. Я подумала, что если и дальше так пойдет, мой костюм окупится очень быстро, и не раз. Я подошла к краю подиума, присела на корточки и покрутила бедрами так, чтобы мои почитатели могли засунуть за резинку те деньги, которые у них еще остались. Выпрямившись, я посмотрела в зал и увидела Джона. Мое тело реагировало на присутствие Нейлора, и я ровным счетом ничего не могла с этим поделать. Когда наши взгляды встретились, меня окатило жаркой волной, температура поднялась градуса на два, не меньше. Джон, как всегда, наблюдал за мной с видом голодного зверя, но сегодня это был еще и рассерженный голодный зверь. Наверное, он очень серьезно относился к работе полицейского, вероятно, ему не понравился мой салют в честь его коллег. Как бы то ни было, я надела фуражку и подмигнула. Должен же был кто-то показать Джону, как относиться к шуткам, и развить у него чувство юмора.
Я встала и медленно пошла вдоль подиума, все ближе к своим поклонникам и Нейлору. На ходу я стала не спеша расстегивать ремень. Наконец я бросила ремень Бруно, тот поймал его и усмехнулся, словно завоевал приз. Я просунула большие пальцы под тоненькую резинку кружевных трусиков и посмотрела на ошалевших зрителей с таким видом, словно собираюсь сорвать и их.
Мужчины визжали, на сцену летели деньги. Я улыбнулась своей коронной улыбкой, словно говоря каждому в отдельности: “Эй, парень, ну разве это не здорово? А теперь я сделаю нечто особенное только для тебя”. Каждый мужчина в зале был абсолютно уверен, что я смотрю именно на него. В этот миг Ральф запустил дымовую машину на полную мощность, я отступила в глубину сцены и скрылась в тумане.
— Черт возьми, Кьяра! — воскликнул Ральф, помогая мне надеть шелковое пурпурное кимоно. — Ну ты даешь!
Одевшись, я выглянула из-за кулисы. Дым рассеялся, Джон Нейлор тоже исчез. Я чертыхнулась. В это время появилась Марла, ступая, как бродячая кошка, страдающая геморроем.
— Спасибо, что разогрела их для меня, — сказала она, оправляя на себе серебристый костюм бомбардировщика “Б-52”.
Я бросила на нее угрюмый взгляд. Ральф собирался прикрепить ее крючками к специальным тросам, на которых она должна была летать над толпой. Честно говоря, я не видела в этом номере ничего привлекательного. Сама Марла называла его салютом в честь крылатых парней, поскольку в отдельные ночи до половины наших клиентов составляли ребята с военно-воздушной базы Тиндалл. Не знаю, с какой стати она так распиналась — эти ребята давали слишком мало чаевых, чтобы тратить на них время и силы.
— Марла, научись нормально ходить в этих туфлях, и тебе обеспечена по крайней мере половина успеха, — заметила я.
Она фыркнула и прошла мимо, пытаясь поддерживать равновесие на высоких каблуках и платформах толщиной восемь дюймов. Чтобы не упасть, Марла балансировала серебристыми крыльями. Да уж, зрелище то еще!
Когда Марла начала свой “полет” над публикой, я снова заглянула в зал. Нейлора не было видно. Что ж, ничего удивительного, он еще вернется, и судя по тому, как играли желваки на его скулах, скорее рано, чем поздно. Интересно, зачем он вообще заходил в клуб? Искал меня? Может, ему нужно мне что-то сказать? Мне вспомнилось, как в темной кухне моего трейлера он пригвоздил меня к стене, заблокировал с двух сторон руками, как его губы коснулись моих…