Строками по нашим душам
Шрифт:
— Если бы вы только знали, как мне вас не хватает.
Мы по тебе тоже скучаем. Невыносимо. — произнесли они в унисон.
Она через силу подняла глаза и снова на них посмотрела. И плакать захотелось в несколько раз больше.
Перед ней мелькали мгновения, воспоминания, когда она маленькая бегала по дому, кричала и просила, чтобы ее догоняли. Как с ней стояли на перекуре, хотя она была слишком маленькой, чтобы понимать значение этого слова, и разговаривали о жизни. Как ей рассказывали, что такое любовь и разговаривали
Как маленький брат спрашивал у нее, что случилось сначала с одним, которого он помнил мало, а потом и со вторым.
Как мама ходила привидением по квартире, механически готовя и убирая квартиру. Как сама девушка сидела в одиночестве в квартире, не понимая еще, что двух людей в ее окружении больше нет.
Тех, кто сделал огромный вклад в становление ее личности.
Ее Я.
Заморосил дождь, и она поймала себя на мысли, что вместе с ней плачут и ее дорогие люди.
— А еще, я похоже влюбилась. Представляете? — Она улыбнулась сквозь слезы и вытерла щеки. Они не должны видеть ее плачущей, они никогда это не любили и всегда журили ее за это. — Это мой хороший друг, который, как кажется, тоже испытывает ко мне не только дружеские чувства. Как-нибудь я обязательно вас с ним познакомлю.
Вот это новость конечно. А мы то и не думали.
Немного посидев и поговорив с ними на отстраненные от нее темы, она встала.
Она поставила стаканчики с кофе на оба памятника, положила сверху конфетки и засобиралась.
Вытащила из пальто зажигалку и пачку и вытащила одну сигаретку. Она прикурила ее и положила ее на крышку кофе. Чтобы тлела.
— Твои любимые, дядь.
Спасибо тебе, внучка. В этом проклятом мире ни у кого нет сигаретки. А я так соскучился.
Но прежде всего, по тебе.
Она снова засмеялась сквозь слезы.
— Пока, дедушки. Скоро я приеду снова.
Прикоснувшись к памятникам, она почувствовала, как силы постепенно покидали ее. Тяжесть на душе возвращалась, а мысли снова начинают одолевать ее голову.
Вот только сейчас совсем не до этого.
Одинокая сгорбившаяся черная фигура, похожая на смерть, покинула кладбище.
[1] Строчка из песни группы Saypink! — бальзам.
Глава 1
Ева. Настоящее время
— Ева!
— А? — Я вздрогнула и оторвалась от монитора ноутбука. Опять задумалась. Ника, сощурившись, отпила из кружки. — Что такое? Не видишь, я работаю.
— Ты уже пять минут зависла на одной фотографии и ничего на ней не меняешь.
Будучи застигнутой с поличным, я недовольно цокнула языком и откинулась на спинку кресла.
Мы сидели в маленьком кафе недалеко от университета. Между парами был перерыв в два часа, поэтому мы, недолго думая, направились в наше излюбленное место. И большинства студентов.
Тем более, у меня было много работы, которая требовала
Я знала, что загрузить себя работой — не лучший способ избавиться от мыслей в голове. Но увы, ничего не помогало.
Никак получалось сосредоточиться. Как бы я ни старалась отогнать вездесущие мысли, они снова и снова начинали мешать работать. Даже музыка не справлялась со своими прямыми обязанностями.
Постоянно все мои мысли занимал только один человек. Один единственный, который не писал мне уже две недели с той самой ночи. Никаких сообщений.
Я каждый раз возвращалась к тому дню, но главное, к тому вечеру, когда уговаривала маму заехать к Андрею. И в какой-то степени корила себя, что все-таки заставила их заехать.
— Мама, давай заедем к Андрею, я завезу ему книгу. Она завтра ему на паре понадобиться, а мы никак не сможем состыковаться по времени. Я только отдам и все, даже разговаривать не буду.
Ева с родителями ехали со своего коттеджа. Погода в конце августа стояла просто прекрасная, радовала своей теплотой и яркими, еще греющими лучами солнца. Ее брат Роберт был еще в школе, поэтому они планировали успеть приехать домой до его прихода.
Семья Борисовых всегда проезжали мимо дома Андрея по дороге домой. Олеся Игоревна — мама Евы — не любила менять планы, поэтому девушка уже половину пути пыталась уговорить ее заскочить к Коваленко. На удивление, иногда она бывала очень принципиальной.
— Мама, ну пожалуйста… Я же всего на пару минут и все.
— Знаю я твои пару минут, — недовольно проворчала Олеся Игоревна, — опять встанешь и, как свой отец, будешь разговаривать три часа.
Отец Евы — Алексей Михайлович — возмущенно покосился на свою жену и вопросительно выгнул бровь.
— Леша, ты еще скажи, что это не правда.
Мама Евы скрестила руки на груди и скептически посмотрела на мужа.
— Неправда. — Передразнил ее Алексей Михайлович и посмотрел в переднее зеркало. Он подмигнул Еве, а та закатила глаза, но не смогла сдержать улыбку. — Ну Олесь, правда, чего ты упираешься, давай заедем к этому Андрею и дело с концом. Спокойно поедем домой.
Мама Евы замолчала. В такие моменты было два варианта — либо она категорически откажется, либо пойдет на уступки.
— Ну хорошо, давайте заедем, раз уж рядом. — Ева облегченно выдохнула. Оказывается, она еще и дыхание задержала. — Только ненадолго.
Но Ева уже не слушала. Она наклонилась к переднему креслу и обняла маму.
Алексей Михайлович круто повернул направо — в еще один коттеджный поселок. Мимо мелькали красивые домики и не очень, ухоженные и величественные, запущенные и ветхие.