Струна и люстра
Шрифт:
За калиткой сразу открылся узкий асфальтовый тракт, ведущий через пустое поле. Над полем пересвистывались утренние птицы. Скоро асфальт затерялся в траве, потянулась вместо него широкая тропа. А вдоль тропы, справа, встала бетонная стена. Все, как предсказано…
Солнце светило сзади, перед Валерием шагала длинная тень. Потом она стала делаться короче, уклоняться вправо. А тропа и стена все тянулись, тянулись, утомляя однообразием. Ключ тяжелел, ржавчина щипала вспотевшую ладонь.
«А есть ли она вообще, эта
Солнце жарило спину, потом левое плечо. Но в конце концов оно стало тусклым, увязло в сероватой дымке. Зато впереди засветило через дымку яркое пятнышко — словно за пепельным слоем пряталась лучистая звезда (лучи иногда прокалывали пелену). Это нравилось Валерию, вносило в душу какую-то новизну…
Один раз Валерий разглядел прислоненное к стене громадное колесо. Рядом стояла на бетонном выступе пластиковая бутылка. Почему-то вспомнилась другая бутылка — сплющенная бортом катера о причал и потом старавшаяся обрести прежнюю форму.
«Старайся и ты, Перекос…»
Двери в стене, однако, не было. Заметил он только узкий пролом, за которым угадывались прохладные березовые листья. Но пролом — не дверь, и Валерий не стал нарушать предписание (да и не пролез бы, пожалуй, в такую тесную дыру).
Дверь обнаружилась, когда он потерял счет времени (часов не было, их сорвало взрывом). Монотонность стала похожей на полудрему. И возникшая в стене дверь была, как удар, который эту полудрему вмиг развеял!
Дверь впечатляла. Сводчатая, из тяжелых плах на шипастых чугунных петлях, с железным кренделем вместо ручки и тускло-медной пластиной в которой чернела замочная скважина. Подстать ключу.
Валерий воткнул ключ. Стал поворачивать вправо. Как и полагается в таких случаях, ключ заупрямился.
«Ты мне поупирайся, скотина», — сказал Валерий и надавил двумя ладонями. Видимо, ключ, обиделся на «скотину». Уперся — ни взад, ни вперед.
«Ну, ладно, я погорячился, извини…» — Ключ, однако, не прореагировал на извинение.
«Ржавый утиль…» — И Валерий, стиснув зубы, налег на кольцо изо всех отчаянных сил.
Никакого результата. Оказалось даже, что и вытащить нельзя, засел.
Валерий мучился с полчаса. Плюнул. И наконец сообразил: нужен рычаг. Огляделся. Неподалеку торчал из стены арматурный прут. Валерий вцепился в него, как в спасение. Начал качать, гнуть, ломать. Прошло, наверно, еще с полчаса, прежде чем на железе обозначился излом. Потом излом увеличился, заблестел свежим металлом, и прут отвалился.
«Ну, теперь держись…» — злорадно сказал Валерий ключу. Всунул ребристую железину в узорное кольцо. Ключ повернулся неожиданно легко… Нет, не ключ повернулся, а только его кольцо! Оно повисло на пруте, отломившись от четырехгранного толстого стержня.
Валерий отшвырнул железяку с кольцом на десять метров.
«М-м…» — И он добавил еще несколько слов. Было ясно, что дверь не открыть.
Валерий неожиданно успокоился. «Значит, не судьба…» Потом подумал: «А может, вернуться к пролому и попытаться пролезть? Или перебраться через стену?» Нет, ничего толкового не получится. Валерий понимал это ясно, не зря же он в свое время копался в хитростях межпространственных конфигураций…
«Ну торчи здесь до конца дней», — сказал Валерий ключу и назвал его словом, которое не произносят при детях.
И услышал за спиной:
— Привет, «Недядя»!
Это были два коричневых «лягушонка». Те самые загорелые пацанята, которых он встретил на речном откосе, когда впервые появился в Инске. Он сразу узнал их! Тем более, что они опирались на знакомый чугунный штурвал от старинного парохода. Тот, который Валерий помог им дотащить до «рулевой рубки» на обрыве.
Валерий заулыбался. У него не просто губы расплылись в улыбке, а он будто весь растекся в ней, как масло по теплой сковородке. В радостном ожидании, что сейчас случится что-то хорошее.
— Привет, капитаны! Вы тут откуда?!
— За тобой шли, — деловито сказал один.
— Еле догнали, — добавил другой. — Думаешь, легко тащить эту бандуру? — И он качнул рулевое колесо.
— А зачем… тащили-то? — все улыбался Валерий.
— «Зачем»… — слегка удивился «лягушонок» в зеленых трусиках. — Сам не понимаешь?
А тот, что в пестро-желтых, разъяснил:
— Ты нам тогда помог? Помог. Ну и мы теперь. Ты спасатель, и мы… тоже… Ну-ка, давай…
Валерий сразу понял, что надо делать. В ступице штурвала было четырехугольное отверстие для оси. Как раз для такой, как стержень ключа. Они втроем подняли рогатое колесо и оно точно наделось на обломанный ключ.
— Теперь поворачивай! — дружно сказали оба «лягушонка».
Валерий надавил на деревянную рукоять штурвальной спицы. Ключ не посмел противиться напору могучего колеса, повернулся вместе с ним. Дверь сама собой, как от пружины, отошла наружу с заливистым визгом.
— Ну, вот и все. Теперь шагай… — серьезно сказал один из близнецов.
— А вы… как вы обратно с такой тяжестью-то?
— Нам не привыкать! — засмеялись они оба. А потом тот, что в зеленых трусиках, посерьезнел:
— Шагай скорее. Время-то сыплется…
И Валерий шагнул в дверь.
Он тут же оцарапал голую ногу шиповником, зацепился джинсовой безрукавкой (как у Лыша!) за колючие ветки, дернулся. Он ничуть не удивился своему превращению — словно всегда был таким. Оглянулся на дверь, что бы еще раз увидеть коричневых близнецов, сказать: «Спасибо, ребята…»
Двери не было. Был кругом невысокий частый лес. И мальчик Валерка пошел через этот лес — с печалью и тревогой в душе и… с нерешительным любопытством: что же будет впереди?