Струной натянутая нить, что крепче стали и легче звездной пыли

Эриссу

– Несколько дней назад я обнаружил у себя в квартире Адалинду, - нарушив мучительную паузу, заговорил Шон. Пройдя к креслу, он почти упал в него, вытягивая ноги и позволяя остальным разместиться так, как им будет угодно. – Мои мысли тогда были заняты другими проблемами, поэтому я как-то пропустил мимо себя этот факт. Раз она больше не ведьма, то не опасна. Вчерашний вечер доказал обратное. Я помню, что разговаривал с тобой, мама, помню, что сделал глоток из своего стакана, а потом… Потом будто меня подменили. Все, чего я хотел – это Ник. Согласен он, не согласен – меня не волновало. Я его хотел, и собирался взять. А то, что на нем ошейник, из-за которого он не может мне отказать и будет выполнять любой мой приказ, только все упрощало.

– Ник? – с

ужасом переспросил Монро, моментально сообразив обо всем еще не сказанном.

– Если в общем, то все прошло не так уж… плохо, - смущенно пожал плечами Беркхард. – Местами мне даже понравилось.

– «Пламя страсти» - уверенно кивнула головой Элизабет. – Насколько я помню историю, то не всегда свадьбы среди Королевских Домов были добровольными, и еще реже супруги вызывали друг у друга влечение. Его готовят с применением магии, добавляя волос того, или той, которая должна вызвать влечение. Одна порция рассчитана на три… действия. Чаще всего его пили мужчины. Обычно хватало трех дней, чтобы нежеланная невеста понесла.

– Три раза? Ох, Ник… - обладающая живым воображением, Розали без труда представила себе события той части ночи, когда они оставили двоих мужчин наедине.

– Три раза? И после с тебя все же сняли ошейник? – Келли была бледна, как смерть.

– Как видишь, - кивнул Беркхард на карман темной куртки матери.

– А в чем причина такого интереса к личной жизни моего сына? – ледяным тоном Элизабет можно было замораживать пустыню.

– Потому что личная жизнь ТВОЕГО сына отныне будет ограничиваться только МОИМ сыном, ведьма, - злобно выплюнула Келли. Обернувшись к Ренарду, она глянула на него с такой бессильной ненавистью, что тот встал с кресла, чтобы иметь пространство для маневра, если эта Гримм обезумеет настолько, что нападет на него.

– Мама? В чем дело? Не в том же, что Шон – Принц? – Ник непроизвольно встал за плечом своего капитана, бессознательно прикрывая его спину. Видя такое единодушие, Келли Беркхард внезапно обрела мертвенное спокойствие.

– Как раз в этом и дело, - выпрямив спину, закрыв глаза и глубоко вздохнув, заговорила она. Вновь устремив взгляд черных, как сама ночь, глаз на сына и его любовника, не обращая внимания больше ни на кого, она заговорила ровным тоном.

– Ты так долго подбирался к моему ребенку, Принц, так долго охотился за ним. Ты желал своего личного Гримма так страстно, что упустил из виду легенды своего проклятого Рода. Сколько раз твои предки пытались сделать то же, что и ты? И сколько раз их усилия увенчивались успехом? Ответь мне, если ты знаешь.

– Насколько я помню, - когда стало ясно, что нарушать повисшую паузу, не получив ответа, Келли не намерена, Шон неохотно начал отвечать, - в летописях говорится о девяти попытках. Из них только три были успешными и знаменовались расцветом эпохи. Остальные… Последняя такая неудачная попытка закончилась Первой Мировой войной.

– На самом деле таких попыток было двенадцать, а с тобой и Ником удачных – четыре. Ты силен, Принц, умен, красив, удачлив, - кошачьим шагом обходя застывшую пару по кругу, Келли едва не мурлыкала, как огромная кошка, глядя полными ненависти глазами на Ренарда. – Тебя теперь убить почти невозможно, так как мой сын удержит тебя, даже если ты шагнешь за Черту. У тебя не будет проблем с энергией, ты всегда будешь бодр и здоров. Тебе больше не страшна наша кровь, хоть в тебе и течет кровь Ведьм. Больше не страшны яды, которыми травили Принцев Гриммы. Если потребуется, ты сможешь «занять» у моего сына его способности Гримма.

– Слишком много плюсов? – хрипло заговорил Ренард, следя внимательными глазами за Келли Беркхард. – А минусы?

– О, как же без минусов, - ухмыльнулась женщина. Не обращая внимания на сына, она шагнула вплотную к Ренарду и ткнула пальцев в широкую грудь, не обращая внимания на Элизабет, которая едва не запустила в нее каким-то заклинанием. – Неужели никто никогда не анализировал, почему было всего три удачные попытки? Нет? А я скажу. И, Ник, слушай внимательно: эта

информация никогда не пишется в наших хрониках, она всегда передается только устно от Гримма к Гримму. Древняя страшилка, в которую ты ухитрился вляпаться с головой. У власти три атрибута: Трон, Корона и Наследник. Первые две попытки закончились удачно, потому что пары были разнополые, и с Наследником не возникло никаких проблем. Третья едва не закончилась еще одной войной на уничтожение, но любовь Короля оказалась сильнее его тяги к власти, и Наследником стал племянник. Минусы? Одна боль на двоих. Так что, береги Ника: боль вы разделите на двоих, и она не уменьшиться, разделенная пополам. Твое бессмертие, оно теперь тоже на двоих. Как там в свадебной клятве? «В богатстве и бедности, болезни и здравии, горе и радости, пока смерть не разлучит вас»? Вас смерть не разлучит: умрет один – умрете оба. И третье… Та самая причина, по которой не удались остальные попытки. Отныне вы двое ни с кем не сможете разделить постель. Только вы двое. Измена сведет с ума вас обоих, и вновь польется кровь.

– Неужели это никак не изменить? Или можно как-то разорвать? – Розали нахмурилась. Одно дело – добровольное решение, и совсем другое – такая принудительная связь.

– Если бы ее можно было образовать, просто уложив Гримма в постель, история сейчас была бы совсем другой, - хмуро вздохнула Келли, отходя к креслу. – Дело в эмоциях, которые связывают Гримма и Короля или Принца. Гримм должен доверять и верить. Так же, как и Принц. Очищение? Да, но это тело, а эмоции… Если бы ты не желал этого всем своим черным сердцем, Принц, Ник бы не проснулся. Если бы не верил, не доверял, то не смог бы понять, что он в беде. Если бы ты действительно не желал, то никогда не смог бы снять «Узду». Намертво связывает не ритуал, ведьма, не постель. Связывает то, что издавна зовут любовью.

– И что нам теперь делать? – Ник потер лицо ладонями. Память о прошедшей ночи никуда не делась, но теперь ее перекрывал шок от рассказа матери.

– Приспосабливаться, - мрачно пожала плечами Келли. – Потому что больше вам ничего не остается. Если бы ты сопротивлялся этой ночью, то связь бы не закрепилась. Однако ты добровольно склонил перед ним голову и принял метку, - на этих словах она попыталась прикоснуться к пульсирующему месту на загривке сына, но тот уклонился, не желая, чтобы к укусу прикасался кто-то еще. – Ты принял своего Принца, сын, связал с ним свою жизнь и свою судьбу.

И уже обращаясь к Шону она продолжила:

– Я никогда не трону тебя и пальцем, Принц, так как это повредит и моему сыну. Я всегда помогу тебе, потому что это поможет ему. Но я никогда не прощу тебе этой связи.

Развернувшись на каблуках, Келли стремительно вышла из квартиры, пока присутствующие не увидели слез в ее глазах.

– Знаешь, сынок, мне думается, что сейчас не время, чтобы поближе познакомиться с выбранным тобой спутником жизни. Полагаю, вам сейчас стоит остаться одним, обдумать эту новость. Ник, - белокурая женщина внимательно оглядела полуоглушенного услышанным Гримма и чуть улыбнулась, - если вы захотите задать мне какие-то вопросы про Шона, я с удовольствием с вами побеседую. И кстати, Шон. Учитывая все события ночи и утра, ты вряд ли знаешь последние новости: сегодня рано утром при выезде из аэропорта был взорван автомобиль Эрика. Он и его спутница, которую опознали как Адалинду Шейд, погибли.

Выйдя вслед за Келли, Элизабет Лассаль торжествующе улыбнулась: ее сын обезопасил себя так, как не снилось его семье со стороны отца. Преданный не по долгу, не по приказу, а по зову сердца Гримм – это стена, которая удержит почти все неприятности.

– Ник, мы, пожалуй, тоже пойдем, - ласково прикоснулась рукой к сжатому кулаку Беркхарда Розали. – И подумай вот над чем: про тебя уже разошлись слухи далеко за пределы Портленда, что здесь живет Гримм, который не убивает всех подряд, а помогает и защищает, если Существо невиновно. То, что ты теперь с Принцем прикроет тебя от тех, кто сомневается, а те, кто сомневается в Принце задумаются, почему с ним Гримм.