Студиозус 2
Шрифт:
Похоже, что Рюриковичи каким-то образом смогли узнать о планах Годуновых. И решили действовать на опережение.
— Это совершенно не нужно. У академии достаточно сильных защитников. Не стоит забывать и о наших защитных техниках. Никто из тех, кто находился под их действием, не пострадал. Двойное пробуждение силы крови невозможно предсказать, как невозможно и создать защиту против этой силы. И вам прекрасно об этом известно. Даже сильнейший одарённый империи с трудом смог одолеть человека, слившегося со стихией.
Дмитрий Петрович шёл ва-банк. Но не поступи он так, и тогда Годуновы точно проиграют. Придётся ждать ещё несколько веков, прежде чем вновь появится окно возможностей.
— Это действительно так. — согласился император. — Только это внутренняя защита, а я говорю о внешней. Такая защита просто не допустит того, чтобы кто-то напал на академию. Мой отец уже предлагал выставить подобную охрану, но совет двенадцати отклонил его предложение. Тогда его члены решили, что это излишнее. Что никто в здравом уме не решит напасть на академию, в которой обучается столько отпрысков знатных семей. И как вы видите, первый прецедент уже есть. Во избежание последующих я предлагаю вынести мою инициативу на голосование. И помните, что в первую очередь вы голосуете за уверенность в будущем своих семей.
Император вновь посмотрел на Годунова, и в этот раз в его глазах было видно превосходство. Он решил, что уже победил. Что в этот раз совет двенадцати примет решение в пользу Рюриковичей.
— Через два года на империю нападут. И если вы оплатите её защиту, отправив сразу тринадцать Абсолютов в академию, то это позволит противнику дойти до столицы, уничтожая всё на своём пути. Миллионы жертв и всё из-за одного неверного решения, принятого на этом совете. — использовал последний козырь Дмитрий Петрович, заставляя князей ругаться, словно портовых работников.
Крыть императору было нечем.
Глава 22
— Вот, сходи, отнеси это Михалычу и заодно, заберёшь у него накладные. — передал мне какую-то коробку дядька Гриша, местный бригадир, который и приметил меня первым.
Я даже не успел подойти к рабочим, как он подошёл ко мне и попытался прогнать. Говорил, что это охраняемый объект и точно не место для детей. Угрожал, что поймает и за ухо оттащит в полицию, а они потом и родителям сдадут. Влетит мне по первое число. Причём влетит абсолютно ото всех.
Тогда я рассказала ему, что нет у меня ни дома, ни родителей. А в полицию, если меня он сдаст, то это будет даже хорошо. Может, там покормят и точно крыша над головой будет. Ночью не замёрзну насмерть и смогу пережить ещё один день. Даже попытался немного всплакнуть. Не получилось.
Но этого и не требовалось. Мои слова попали в дядьку Гришу очень метко. То ли я был настолько убедителен, то ли стряслось у него что в жизни, что детей касалось, но бригадир моментально перестал на меня ругаться. Задал несколько вопросов. Причём этими вопросами помогая мне.
Из них я узнал, что в Западном есть свой детский дом. Там в основном находятся дети, которые потеряли родителей. И меня он принял за одного из этих детей. Опровергать, как и подтверждать эту информацию я не стал, мужик отлично додумал всё за меня. И вот на сегодня у меня уже найден ночлег. Да и завтра будет чем заняться.
Работают здесь мужики вахтой три дня через три и сегодня уже их второй день. Завтра ещё день и их сменять. Бригадир решил, что это время я могу побыть с ними. Рабочих рук всегда не хватает. Мало того что мне будет где жить, меня накормят и заплатят за работу. По тысяче рублей в день.
Услышав эту сумму, я немного впал в ступор. Неплохо в Западном получают обычные рабочие. Должно быть, ценность денег здесь и в настоящей империи очень сильно разнится. Но мне же лучше. Можно сказать, что пятая часть нужной суммы у меня уже в кармане. Осталось придумать, где ещё раздобыть восемь тысяч. Мысли на этот счёт были. Осталось только их осуществить.
Как раз в одной из этих мыслей фигурировал Михалыч. Местный кладовщик, с которым я также уже успел познакомиться. Как ни странно, но после представления меня дядькой Гришей все местные работяги моментально прониклись к беспризорнику какой-то теплотой. Словно я был их родным сыном. Вот и сейчас, когда пришёл к кладовщику, то он расплылся в широкой улыбке и заявил.
— Пойдём, Саня, я тебя чаем с пряниками напою. А то вон, продрог весь. Нос краснющий и зуб на зуб не попадаешь.
А не попадал я из-за того, что решил немного сократить дорогу до склада, и пошёл по непротоптанной дороге. Снег там оказался гораздо глубже, чем можно было предположить, и насыпался мне в ботинки. Поэтому отказываться от тёплого чая не стал. Тем более с пряниками. Есть не хотелось. Меня здесь каждый рабочий пытается накормить. А всего их двенадцать человек. Плюс бригадир, плюс кладовщик. Прям, как и нас на факультете. Было изначально. Сейчас всего двенадцать осталось.
— Как тебе у нас работается? — скидывая с себя тяжёлый тулуп, спросил кладовщик.
Мужик он был здоровый. Раза в два больше меня. И это во все стороны. На морозе лицо раскраснелось, а волосы под шапкой свалились в настоящий валенок, по которому расчёска плачет. Только боюсь, что здесь ни одна расчёска не справится. Настолько густой была шевелюра у кладовщика.
В его вотчине стояло сразу несколько обогревателей, чьи нагревательные элементы были разогреты докрасна. Поэтому в помещении было даже жарко, но после мороза, да ещё и с ботинками, набравшими снега для меня, это оказался настоящий рай. Быстро скинул с себя верхнюю одежду, снял ботинки и носки, которые были мокрыми.
— Брось всё на решётку обогревателя вмиг просохнут. — сказал мне Михалыч. — Ты здесь смотри, ходи только там, где расчищено. Тут полно ремонтных ям, которые не закрываются. Такую яму снегом засыпает, и люди туда проваливаются. Каждый год несколько человек там калечится. Говорили уже всем, кому только можно, только начальству на этот наплевать. Хорошо, что ты весишь мало, а то также мог покалечиться. А мокрая обувь высохнет быстро. Знал бы я, что тебя здесь встречу прихватить Вовкиных вещей. Он у меня уже вырос давно. Больше меня зараза вымахал. Вещей полно осталось, практически новые.