Студия "Боливар"
Шрифт:
— Да, херня презабавная. Тоже мне оригинал.
— Ты о чём?
— Этот режиссёр — сказал я в темноту — Большой оригинал. Он сказал, что оригинальность его конёк. Он, наверное, и в туалет ходит оригинально, вверх головой там, или боком в прыжке. Хер его знает. Может и совсем не ходит. В общем, обычная смена дня и ночи, и времён года заодно по ходу, для него глупая банальность. Вот он и накрутил здесь чёрти чё. Можно подумать так намного оригинальней — время тьмы, время света. У меня дома, блядь, такое же время тьмы и время света.
— Ладно, успокойся — сказал Алекс — Не кричи. Этим делу не поможешь.
— Хорошо — сказал я. Я уже и сам понимал, что слегка разошёлся. Ночь в одиночку чёрт знает где, кому хочешь расшатает нервную систему — Что там, в деревне? — спросил я.
— Ничего. Всё нормально. Теперь они три дня, вернее три времени света, будут совершать обряд памяти.
— Что за обряд такой?
— Да обычные поминки. Будут сидеть и вспоминать о Лизе.
— И оплакивать?
— Нет. Они в таких случаях не плачут.
— Почему?
— Сам потом узнаешь.
— Кстати — сказал я — Тут тварь какая-то кричала. То ли птица, то ли ещё что.
— Это крысы. Они в лесу живут и оттуда не выходят. Никогда. Сколько здесь нахожусь, ни разу ни одна не вышла.
— Какие-то животные здесь ограниченные. Ну, в смысле территориально.
— Никогда не задумывался.
— А Боливар? — задал я вопрос — Почему он не может перейти через ограду? Ему же её перепрыгнуть, раз плюнуть.
— Не знаю — Алекс несколько секунд помолчал — Честно, никогда не задумывался. Просто принимал это, как данность. Другой мир, другие правила. Ты понимаешь?
Я кивнул и через секунду громко рассмеялся.
— Ты чего? — спросил Алекс.
— Да, так — я глубоко вздохнул — Ты задал вопрос, а я вместо того, чтобы ответить, кивнул головой. Забыл, что в темноте не видно ни хрена.
— Бывает — сказал Алекс, усмехнувшись.
— Там на пеньке мясо осталось — сказал я, когда приступ смеха сошёл на нет.
— Пусть лежит. Время тьмы может надолго затянуться.
— И кто это придумал, ну само название — время тьмы? — спросил я.
— Есть там один в деревне. Гений, ёб его мамашу.
В это время вновь раздался крик, который я слышал до этого.
— Вот — сказал я — Вот это, крысы?
— Они — Алекс хмыкнул — Кстати, как только посветлеет, пойдём на них поохотимся. Сможешь?
— Попробую — ответил я.
— Если не хочешь...
– начал Алекс.
— Нет. Пойдём вдвоём — перебил я его — Я хочу научиться убивать этих зверюшек.
— Ну, как знаешь.
— И ещё я хочу снова отправиться в путь — продолжил я — Вернусь на дорогу и пойду в обратном направлении. Откуда пришёл. Может быть, найду дом режиссёра.
Теперь уже смеялся Алекс. Но были в его смехе страшные нотки. Он смеялся почти минуту, потом вдруг резко остановился.
— И не пробуй — сказал он — Ты думаешь, я не пробовал? Ты думаешь, я за двадцать два года ни разу не пробывал? Так вот знай. Шесть раз! Каждый раз я уходил всё дальше и дальше. Четыре раза по дороге. Два раза в сторону тех холмов. Тех, с другой стороны дороги. И ни-че-го! Ты слышишь? Ни-че-го!
Я молчал.
— Я жрал траву, когда кончалась вода — голос Алекса становился глуше — Я даже не хотел возвращаться. Я хотел умереть. Но я не мог умереть. Здесь смерти ни черта нет. Смерть только насильственная, например, когда крысы сожрут, или нож себе в глотку, или в пасти Боливара, а он не убивает просто так. Мне даже кажется он убивает только тех, кто смирился, но не тех, кто продолжает борьбу. Для таких смерти нет. Нигде. А нож в глотку — он вздохнул — Не могу я.
— А зачем тогда пить воду? — спросил я.
— Чтобы не испытывать мучений. Без воды ты просто испытываешь мучения. Внутри тебя всё горит, но ты не умираешь. Тебе плохо, но ты живёшь.
— Странно всё это — сказал я.
— Странно — согласился Алекс.
— Интересно, как ему это удалось?
— Что?
— Сделать человека бессмертным — я на секунду задумался — Ведь это же мечта любого человека — бессмертие.
— Да срал я на его бессмертие! — крикнул Алекс — Это не правильно!
— Успокойся — мягко сказал я — Конечно, это неправильно. Меня просто интересует — как?
— Да чёрт его знает, как? — уже спокойно произнёс Алекс — Это надо у него самого спросить. Ладно, хватит болтать, надо поспать. Я устал.
— Хочешь, ложись сюда, а я в углу пристроюсь.
— Не надо.
Я услышал, как в темноте жалостливо хрустнула веточка. Видимо Алекс опёрся спиной на стенку шалаша. Я не сказал больше ни слова. Спрашивать, хочет ли он вернуться или нет, было глупо. Он уже ответил на этот вопрос.
Я просто лёг и стал смотреть вверх. И лежал так очень долго. Спать не хотелось, за это идиотское время тьмы я успел выспаться два раза.
В моей голове вертелся вопрос — как Режиссёру удалось сделать человека бессмертным? Я уже знал, что задам ему его среди прочих, когда позвоню. Обязательно задам. Но я так же знал, что спешить незачем. То чего я боялся, не произойдёт. Батарея не разрядится. Как я понял, время здесь каким-то образом стоит на одном месте.
12
На этот раз уснуть я не успел. Наступило время света.
В углу я увидел Алекса. Он спал сидя, вытянув ноги и опершись спиной на ветки. Голова свисала вниз. Когда посветлело, он не проснулся, и я его будить не стал.
Я поднялся. Возле выхода стояла банка полная воды. Я взял её, снял крышку и отпил немного. Вода была прохладной и немного кисловатой. Глубоко вздохнув, я поставил банку и выбрался из шалаша. Снаружи было прохладно, солнце привычно пряталось за густой, пепельной пеленой, если оно вообще существовало на этом небе, и дул лёгкий ветерок.