Субмарина «Голубой Кит»
Шрифт:
– Х-м… Когда ты была в Англии?
– Сегодня же, конечно! Иван Иваныч, – внезапно догадалась Катя, – разве вы не знаете о перемещениях?
– Знаю, знаю! – очень твердо сказал моряк. – Вот что, Катюша… На самолете ты летала сегодня?.. Нет? Хочешь полетать на самолете?
– Домой на самолете?! – Катя всплеснула руками.
– Именно так, – почему-то с облегчением подтвердил новый знакомый. – Именно домой вот на этом самолете…
Правда! Над кормой возвышался решетчатый мост, а на нем стоял самолет с двумя парами крыльев – биплан. Похожий на ПО-2, на которых воевали летчицы из полка Бершадской, только без колес. По-видимому, это была летающая лодка, гидросамолет, который садится на воду прямо брюхом, а не поплавками. По мосту вокруг самолета ходили люди в рабочей одежде,
– Ой, неужели можно домой! Прямо сейчас?
– Сейчас и отправимся, – сказал Иван Иванович, с жалостью глядя на девочку.
Он видел так много людей, которых море лишило разума! Бесконечные часы ожидания посреди океана сводят с ума крепких мужчин, моряков, не то что маленьких девочек…
Капитан был уверен, что Катя сошла с ума в море, когда упала с борта корабля. Поэтому он решил бросить все свои дела на французской эскадре. Он сам отвезет бедняжку домой. Она еще маленькая, и ее можно еще вылечить.
– Сейчас отправимся, Катюша. Если хочешь лететь, сейчас и полетим. Стой на месте, никуда не отходи!.. Пожалуйста, проследите, чтобы ее не затолкали. – Последние слова, сказанные по-английски, относились не к Кате.
У шлюпки, спиной к общей суете, удобно расположился здоровенный мужчина в светлом костюме. Он кивнул и помахал двумя пальцами: идите спокойно, прослежу, чтобы не затолкали. Иван Иванович нырнул в толпу у правого борта. Катя обиженно посмотрела ему вслед – что он обращается с ней, как с грудным младенцем?
А здоровенный дядька подошел к ней и сипло осведомился:
– Мисс Гайдутшенк-о?
– Да, это я, – удивленно ответила Катя.
– Мисс говорит по-английски! Поздравляю вас, мисс Гайдутшенк-о, чудесное спасение, – приветливо сказал сиплый. – Впрочем, кое-кто охотно поплавал бы в водичке, чтобы попасть на субмарину «Голубой кит».
Он достал портсигар. И вдруг Катя узнала его – сыщик страховой компании Майкл, гость мистера Уоррена! Тот, что принял ее за мисс Элизабет. Он, видимо, не узнал ее и продолжал благодушно:
– Таинственный мистер Солана вас не обижал?
– Я сама его обидела! – с торжеством похвасталась Катя. – Фашист он, этот Солана! А вас я знаю. Вас зовут Майкл.
– Хе-хе-хе! – сипло засмеялся Майкл и внезапно осекся.
Сигарета выпала изо рта на палубу. Добродушное лицо Майкла стало испуганным и некрасивым. Он быстро подобрал сигарету и отошел, оглядываясь, к свободному борту – выбросил сигарету в море, но обратно уже не вернулся. К Кате возвращался ее земляк под руку с сердитым стариком в очень красивой и нарядной форме. Вся толпа повернулась спиной к морю и смотрела, как они идут. Иван Иванович быстро говорил по-французски, а старик кивал и повторял несколько слов, похожих на «повара» и «фанфана», [14] затем наклонился к Кате, погладил ее по голове и снова повторил про повара и фанфана. И вдруг оба моряка взяли под козырек. Катя поняла – прощаются. Фотографы пыхнули своими лампами, и нарядный старик решительно вернулся в толпу… Но тут Кате и в самом деле стало нехорошо – она уцепилась за какой-то ящик. Русский моряк подхватил ее на руки и понес к самолету. Катя смутно слышала, как он просит собрать и принести его чемоданчик и что адмирал отправляет гидросамолет через десять минут. Его собеседник сказал: «Бедная девчушка». Катя попробовала приподняться, но ей сказали: «Лежи, спи». Она еще немного слышала, как ее укладывали, подтыкали под спину пальто, пахнущее нафталином. Затягивали ремень на животе. Переговаривались домашними, встревоженными голосами. Иван Иванович напомнил тому, кто сказал «бедная девчушка», про радиограмму послу и в министерство. И казалось, сейчас же самолет рванулся, как бегун на старте, так что перехватило дыхание.
14
Повранфан (франц.) – бедный ребенок.
И Катя заснула, поджав ноги под толстым, тяжелым сукном морской шинели.
36. СЕЙФ ПОДНЯТ
Проводив русского коллегу, вице-адмирал вернулся к лебедкам. На любопытные взгляды свиты подчеркнуто не обращал внимания. Он тонко понимал гостеприимство и не хотел говорить о несчастьях своих гостей. «Бедное дитя!» – повторил он про себя и дал знак машинистам. Лебедки вновь загрохотали, поднимая батискаф из воды.
Наступал волнующий момент. «Бретань» поднимут, подвесят на лебедках над палубой и освободят сейф – все подготовительные операции уже были проделаны. Бензин из поплавка скачали на танкер, отверстия в бункерах закрыли заглушками. В специальные кольца на «Бретани» завели крюки подъемных талей. Полосатый корпус батискафа раскачивался под бортом «Марианны», как окунь, пойманный в сеть. Наблюдатель, висящий на борту у самой воды, весело докладывал:
– Гондола осушилась, пошли «руки», из левой подтекает масло. Вижу сейф, оп-ля! Пошел сейф! «Бретань» держит его за ухо, как учитель драчливого мальчишку!..
Послышался смех, некоторые ударили в ладоши. Лебедки гремели с тяжелым усилием, мокрая надстройка батискафа уже была на уровне палубы. И вдруг наблюдатель крикнул:
– Травит!..
Подъемники смолкли. Снизу доносился пронзительный свист, зазвенело разбитое стекло. Под бортом заклубился белый пар. Адмирал в гневе ушиб кулак о перила – из сейфа травилась вода! Он прохудился в самом низу дверцы тоненькой дырочкой. Вода проникла в нее под огромным давлением – сто семьдесят атмосфер, а воздух оттеснила вверх, так что под крышкой получился слой сжатого воздуха. По мере подъема воздух расширялся и выкидывал воду наружу. Струйка была тонкая, как самая тоненькая иголка, но опасная. По-видимому, в коробке сейфа давление сохранялось еще порядочное – струйка была окружена туманом и сдирала с борта краску. Толстое стекло иллюминатора она вышибла в каюту.
– Боюсь, друзья мои, что вы напрасно рисковали жизнью! – сказал адмирал, повернувшись к экипажу батискафа. – Сейф полон воды.
Турвилль добавил без особого огорчения:
– Мой адмирал, зато понятно, почему копилка потянула нас на дно. Полтонны воды мы не принимали в расчет!
Сейф болтался под бортом и свистел, будто насмехался над вице-адмиралом. По всем углам дерзко хихикали корреспонденты. Сейф будет свистеть не меньше часа, пока давление не упадет до атмосферного. А пресса так быстро не уймется. Пойдут карикатуры, насмешки – позор, позор.
Адмирал выставил подбородок и величественно проследовал на нижнюю палубу.
– Катер!
Короткая суета – катер отвалил от борта и направился к «Жанне д'Арк». Вице-адмирал Перрен поднялся на крейсер и с лицом, свинцовым от гнева, приказал:
– Ко мне этих господ!
Привели двоих – Ферри и Дювивье. Бен принес с собой судовые документы «Голубого кита». После короткого разговора Перрен вызвал врача и вместе с ним посетил Солану в лазарете. Врач доложил:
– Вспышка буйного помешательства, мой адмирал. Это бывает – субъект чрезвычайно властный и настойчивый, и крушение надежд вызвало помешательство.
– М-да, крушение надежд… – проворчал Перрен. – Слишком много надежд рушится сегодня!.. Он совсем рехнулся?
– По-видимому.
Адмирал еще раз посмотрел в безумные ярко-синие глаза Соланы. Пожал плечами. И задал себе тот же самый вопрос, который несколько часов назад задавала себе Катя: кому помешал батискаф, мирное исследовательское судно?
– Караул вызвать! Пойдет со мной на субмарину…
Он лично осмотрел носовой отсек; торпеду, замаскированную под столом с приборами. Покрутил рукоятками ультразвукового наводчика – превосходный аппарат! И вернулся на «Марианну» несколько взбодренным и утешенным. Крушение надежд, а? Пусть содержимое сейфа погибло, зато французский флот получит неплохую подводную лодку. С отлично оборудованной лабораторией. Законный приз, по всем правилам! Представители команды подводной лодки в один голос утверждают, что эта частная субмарина намеревалась совершить пиратское нападение на батискаф. Пиратский корабль будет взят в качестве приза. Кто посмеет возразить? Никто! Заодно к службе во французском флоте вернутся опытные офицеры… Но клянусь норд-остом, почему этот сумасшедший собирался пустить на дно «Бретань»?