Суд Блека И Джека
Шрифт:
— Слышишь? — парень затянулся и указал кончиком сигареты вверх. — Стена даёт слабину, мы начинаем вспоминать. Стоит нам чуть ускориться, если хотим закончить то, что обещали своему брату. Ещё раз повторю, сейчас ты не поймёшь, даже я не всё понимаю, хоть и сознаю больше тебя. Чувствую ветер перемен, — окурок упал в воду и тут же утонул.
— Реально не понимаю твоих изречений. Кто ты, что это за стена, и вообще, где я, мать твою?
— Как же так, — начал причитать парень, закуривая новую сигарету, выпуская дым из носа. — Я — это ты, Джеки, забыл? Тогда, десять лет назад, мы совершили ошибку, которая тянется через всю нашу
— Хочешь сказать, я сам блокирую большой кусок из своей жизни, лишь бы не испытывать боль и страдания? Чего же мы такого натворили? — отстранившись, я присел на корточки и начал водить пальцем по воде под ногами.
— Ты сам знаешь, только блокируешь это. Тебе нельзя вспомнить всё разом, психологическое напряжение уничтожит твою личность, мне бы не хотелось раствориться, я ведь только появился.
— И что, мы будем сидеть, пока эта стена не разрушится? Долго же нам сидеть….
— Не так долго, как ты думаешь, процесс уже пошёл. Слышишь треск? А он есть, ты поверь мне, ведь наш разум одно целое.
— То есть, я псих? Разговариваю сам с собой у себя в голове, даже особо не удивляюсь происходящему.
— Когда ты придёшь в себя, большую часть ты забудешь. Предположим, это сон, а во сне все мы немного двинутые. Особенно ты, Джеки, ты был очень плохим мальчиком, — улыбнулся пацан, затушив окурок о стеклянную стену.
Безоблачное небо затянуло, буквально, на глазах тяжёлыми ярко-фиолетовыми тучами, хлынул обжигающе горячий дождь. Из туч сочилась кровь, обжигая кожу и заполняя каждое доступное место, окрашивая воду бирюзового цвета в мутно-бурые оттенки давно засохшей крови. Невероятно высокая стена завибрировала, начала светиться изнутри, заставляя съёжиться и отскочить от неё.
— О, началось раньше, чем я думал. Не переживай, это только начало, будет гораздо хуже. А теперь, Джеки, погрузись в себя, как можно глубже.
Кровь с неба полностью покрыла парня, с ног до головы, оставив только ярко горящие глаза в сумрачном свете и дикую широкую улыбку. Вода под ногами тут же поглотила меня, я медленно начал погружаться в горячий и тягучий коктейль из крови и чёрт его знает ещё чего. Раскаты грома слышались всё глуше и глуше, пока тело увязало всё глубже, опускаясь в бездну.
Воздуха! Дайте воздуха! Хоть немного подышать. Кажется, у меня остановилось сердце, или оно не билось с самого начала? Хочу выбраться отсюда, не могу больше, слишком много голосов. Так тихо и так громко одновременно. Так горячо, кожа будто горит. Подняв голову, я увидел своё младшее отражение, вся его правая часть лица была обгоревшей, буквально, до костей. Это не мешало ему улыбаться, как и прежде, будто произошло самое лучшее событие в его жизни. Сохранившаяся часть рта пришла в движение, и он по слогам произнёс слова, которые я, скорее, воспроизвёл по памяти, чем услышал — "Просыпайся, Джеки". Мой рот открылся и пустил вязкую горько-солоноватую жидкость в лёгкие, заставляющую кашлять, разрывая грудь, лишь бы добраться до горящих лёгких. Темнота, спасение от боли и отчаяния, лишь на непродолжительное время.
3
Я вздохнул как в последний раз, воздух
— Вот же сукин сын! Живой! Ну ты и ублюдок, Джеки, решил меня кинуть на этом проклятом корабле? Обойдёшься! — зло застрекотал напарник.
— Сколько… сколько я был в отключке? — из рта вырвались больше хрипы, чем членораздельные слова.
— Отключке!? Ты чуть не откинулся, у тебя сердце остановилось, а мозговая активность настолько подскочила! Я подумал, перегоришь, а нет, повезло. Правильно говорят, чем больше ты тварь, тем дольше живёшь. Не спрашивай, как это произошло, у тебя была клиническая смерть. Больше двух минут я пытался запустить твоё сердце, чуть дольше бы, и последствия были бы необратимы, — он помог мне сесть, пододвигая военный аптечный комплекс ближе к нам. — Ну рассказывай, видел ангелов там, белый свет?
— Разочарую тебя, я, скорее, не умирал, а вспоминал. То, что, скорее всего, не следовало вспоминать, — состояние ещё было паршивым, но, хотя бы, сидеть без чужой помощи уже мог, Саймону не приходилось следить за мной каждые пять секунд.
— Вспоминать? — напряжение появилось на лице моего реаниматолога.
— Неважно, вспомнил несколько не особо интересных моментов из жизни, — смутные образы стены и бури пронзили мой разум, заставив содрогнуться. Из руки тянулись обтянутые армированной сеткой две узкие трубки, входящие прямо в систему жизнеобеспечения скафандра. Тянулись они к военному медицинскому комплекту, тот тихо жужжал и попискивал.
— Ну неважно, так неважно, не буду докапываться. Прости, конечно, понимаю, ты, буквально, восстал из мёртвых пару минут назад, но нам бы пора валить отсюда. Не хочу я находиться рядом с этим деревом, вот что оно с тобой сделало, меня так вообще размажет и не заметит. Не знаю, насколько было сильно психологическое воздействие, по виду — писец. Ты на секунду в скафандре дотронулся до корня, закатил глаза и упал. На мониторе пропал, "O" засигналил об остановке сердца и необходимости немедленной реанимации, что я и сделал. Повезло тебе, агентов СГБ учат оказывать не только первую помощь.
— Прям мастера на все руки. И к стенке приставить, и с того света вернуть, — буркнул я, вставая на ноги, вынимая трубки после отключения аптечки. Саймон подколки не оценил и отвернулся, упаковывая комплект обратно в чехол.
Дерево тихо пульсировало, словно пребывая в дрёме, воздух вокруг вибрировал, миллионы крошечных кристаллических спор блестели и переливались в мягком свете, исходящем от дерева. Не могу сказать, что, но что-то точно поменялось, незаметно изменилась очень важная деталь восприятия, о которой мы даже не имеем представления. Хотелось лишь больше всмотреться, вслушаться, прочувствовать всё вокруг. Непонятное чувство начало растекаться внутри, медленно пропитывая гнетущим душевным и психическим состоянием. Чувствует ли мой напарник то же самое, или это только мои ощущения? После того, как я вспомнил кусок из жизни, который старался забыть десять лет. Моя интуиция говорила мне, это ещё не конец, это лишь часть того гнетущего состояния, которое ждёт в будущем.