Суд Блека И Джека
Шрифт:
Пришло время покончить со всем этим. Махнув на прощание Лизе с Себастьяном, я медленно вдохнул полной грудью и закрыл глаза. Грохот, хрустальный треск, звонкий голос девушки, которую я люблю, сменился мерзким звоном в ушах. Гул силовых кабелей, вибрации, проникающие сквозь череп прямиком до мозга, запах запёкшейся крови и общей затхлости дразнил обонятельные рецепторы. Еле различимые болевые сигналы от повреждённой руки проникали сквозь наркотический барьер обезболивающего.
— Доброе утро, «Праймос»! — заорал я во весь голос, растягивая слова.
После открытия глаз картинка долго и упорно не хотела фокусироваться, показывая раздвоенное изображение смазанных, нечётких образов. Сконцентрировавшись, я смог убрать это, осталась только небольшая рябь, как на исказившейся записи. Тело, словно после самого длительного марафонского забега, просто отказывалось включаться, отдаваясь болью во всех конечностях, которые и без этого были словно залиты свинцом под завязку.
Неужели конец? Пройти через такое, чтобы вот так вот закончить? Быть не может! Не было ещё такого дерьма, из которого Джеки Смайл не выбрался бы, были ситуации и похуже. Стоп. А была ли ситуация хуже? Не видно никаких вариантов оптимистичного развития событий для меня, вероятно, даже для всего человечества, если всё же это оружие чужих. Ещё один вопрос — а не наплевать ли мне на всё человечество? Почти каждый человек, не скованный честью или словом веры в богов, думает только о себе в ситуациях, напрямую угрожающих его жизни, даже не обсуждается. Хотя очень многие запутавшиеся люди могут поспорить со мной, очень рьяно, агрессивно и яростно защищая свои хрупкие иллюзии человеческой сплочённости, мира во всем мире. Эмпатия существует только для себя и самого близкого окружения. Что такое сострадание и миллионы лет эволюционного инстинкта самосохранения? Может, я просто трус?
С каждой такой мыслью силы покидали тело куда стремительнее, чем до этого. Вот уже стало труднее дышать, звон в ушах стал почти невыносим, сердечный ритм начал давать сбои. Сдохнуть так близко к цели….
«ВСТАВАЙ»
В затухающее, словно угли догоревшего костра, сознание ворвалась вспышка, нечто перекрывающее все мысли и эмоции, что были до этого. Холодные, липкие объятия смерти сменились на яркое пульсирующее состояние эйфории. Ещё немного, и вот она, нирвана. Тело налилось силой, даже простреленная некогда рука вновь зашевелилась как прежде. Я вскочил будто ничего из произошедшего раньше не было: ни клинической смерти, ни громадного Пси фона, ни самого утомительного и сложного пути в моей жизни. Казалось, мозг сейчас сгорит от тех оборотов, которые на него свалились, не в состоянии справиться с этими чувствами, которые захлестнули его. На металлический пол полетели уцелевшие после тяжёлого путешествия части скафандра, они мне больше ни к чему. Серое вещество кипело, жаждая действия, работы на предельной мощности, сжигая каждый нейрон, каждую связь между ними, дабы выпустить, наконец, непостижимую концентрацию энергии. Словно силовой кабель, пропускающий через себя напряжение в десятки раз превышающие его допустимый предел. Резкие, рваные движения как у пыльцевого торчка, или же злостного любителя кофеина, сопровождали меня, даже на таких сверхскоростях я осознавал краткость момента жизни. Как только закончиться странная волна энергии, я покойник.
— «O», ты тут? — быстро проговорил я в воздух, ответа не последовало. Интерфейс не работал, виртуальная карта дополненной реальности отсутствовала, хотя другая электроника вроде работает.
Подскочив к мед устройству, я вытянул пару сенсоров, соединяющихся с ним проводами, и приложил их к запястью. Несколько нажатий на сенсорную панель, и сканирование состояния организма пошло, высвечивая показания на экране. Каждый раз, когда мед комплекс пытался показать результат, высвечивалась ошибка, перезапуская сканирование, и так по кругу, раз за разом.
— Работай, хренотень! — двумя пальцами я постучал по сенсорной панели, окончательно обидев сложное устройство. Он мигнул напоследок и отключился. — Мать! Зараза ты бесполезная! — пнув со всей дури комплекс, я двинулся на поиски плазменной винтовки.
Каждая клеточка тела была напряжена до предела, ещё немного и сосудик в голове лопнет, опустив пелену тьмы навсегда. Спустя несколько минут поисков взгляд наткнулся на винтовку, вернее то, что от неё осталось. Разбита вдребезги при падении, невезение высшего сорта. Последнее оружие, что осталось — это «Ластик», призывно мигающий индикаторами заряда, переместившийся в набедренное крепление на правой ноге. Думать больше было некогда, движение — жизнь, промедление — смерть. Стремительно нырнув в проход, я выбросил из головы ненужные мысли, которые уже вязкой массой начали стопорить шестерёнки осознанности, которые трудились на пределе возможностей.
Мертвенный синий свет, который источал туман, устилающий длинный коридор с множеством дверей, не предвещал ничего хорошего. Хотя весь этот дредноут был одной большой проблемой, на решение которой бросили двух людей. Два человека против неведомого зла, во имя чего? Спасения человечества или всей галактики со всем многообразием жизни в ней? Какой идиот из верхушки СГБ решил, что это будет отличным планом? Отряд, сука, «Эпсилон»! Смех, да и только. Самый комичный дуэт последнего столетия, а я проводил кучу времени за просмотром галактического вещания, знаю,
— Нравится? — сердце пропустило удар, холодный пот мгновенно проступил на лице. Медленно поднятый взгляд наткнулся на тусклый силуэт, сотканный из голубого тумана. Девочка лет десяти придирчиво осматривала своего собеседника.
— Ты… ты о чём? — сбивчиво ответил вопросом на вопрос я.
— Это не твоё, положи на место. Ты нарушаешь порядок, установленные законы.
— А чьё это? — ответ был очевиден, но ужаса после услышанного это не остановило.
— Моё, конечно.
Я снова посреди коридора, в том же положении, что был в комнате, в руке белела челюстная кость. Дверь, которая служила мне проходом в жуткую комнату, была заварена наглухо. Кисть дрогнула, выронив предмет находящийся в пальцах, тут же сжимаясь в кулак. Если хотя бы попытаться осознать произошедшее, можно попрощаться с вменяемостью навсегда, поэтому такой мысли в голове не возникло, даже после того как открылась следующая дверь. Так же бесшумно, зазывая в маленький филиал новой психологической пытки, только для тебя Джеки…. Не успев опомниться, я уже был в комнате, словно кто-то промотал никому неинтересный момент из фильма при помощи пульта, ещё больше дезориентируя меня, пугая. Множество чёрных пластиковых мешков для тел наполняли комнату, на всех была налеплена одна и та же пометка с надписями. На каждом мешке была выведена аббревиатура — «СГБ». Я в два шага оказался у ближайшего пакета, дрожащими пальцами начал расстёгивать молнию, желая узреть содержимое. Передо мной предстало белое, словно мел, женское тело, без видимых ранений или дефектов. Всмотревшись в лицо, внутри похолодело. Это была Кера. От её кожи исходил холод такой силы, что руку, находящуюся в непосредственной близости, начинало неприятно покалывать.
— Нельзя вот так вот бросать девушку, — Кера открыла белёсые глаза без зрачков, рот расплылся в игривой улыбке. — Почему ты бросил меня? Мне так холодно без твоего тепла, подари мне его ещё немного, совсем чуть-чуть….
— О чём ты? — голос дрогнул, мысли лихорадочно заметались в голове, не давая успокоиться, принять правильный вектор поведения.
— Ты бросил меня! — её рука ухватила меня за запястье, мгновенно обжигая его холодом, делая нечувствительным. — Ты бросил нас! Мы так по тебе скучаем, Джеки, — слёзы полились из невидящих глаз, оставляя следы изморози на щеках. Она с силой потянула руку к своему животу, прикладывая мою ладонь к нему, примораживая её намертво к фарфоровой на ощупь коже. — Тише, тише, иначе не почувствуешь. Сконцентрируйся, хотя бы раз в жизни будь предельно серьёзен, — тихо шептала она, поглаживая руку.
Вдруг я ощутил заметную пульсацию, будто бьётся ещё одно сердце, там, где быть его не должно. Сильный толчок заставил меня дёрнуться, отстраниться назад, в результате недоумённо осматривая место, где должна была быть моя кисть. Боли не было, только ещё не пришедшее осознание об утрате конечности. Громогласный смех заполнил помещение, вгоняя в транс, заставляя закрыть глаза, забывшись в вечности.
Открыв глаза, я нашёл себя всё там же, в коридоре, наполненном бледно сияющим туманом. Тело было целым и невредимым, насколько это было возможно, учитывая пройденный путь. Лишь стойкое ощущение пульсации не покидало левую кисть, не давая сослаться на нереальность сего события. Абсолютная нереальность происходящего граничила с чистотой разума, которой никогда не было, вероятно, и не будет больше. Был страх, да чего там, настоящий ужас от увиденных картин. Не было лишь одного, паники. Не хотелось убегать, забиться в истерике в ближайший угол, тихо бормоча себе под нос старые молитвы, в надежде на то, что хотя бы один из старых богов услышит тебя и подарит быструю смерть вместо бесконечного ужаса безумия. Что меня держит на грани? Моя стальная воля, а может, невероятные Псионические способности, являющиеся контраргументом на манипуляции с разумом? Возможные ответы таились в конце пути этого жуткого лабиринта психопатии и глубокого подсознательного контекста. Мысли в голове с каждой минутой становились всё более тяжёлыми, будто неповоротливыми валунами, которыми очень тяжело манипулировать. Следующая дверь бесшумно отъехала в сторону, приглашая пройти новый виток невероятных приключений, прямиком из мыслей и образов, свихнувшихся Псиоников, доживающих свой век в домах скорби по всей галактике.