Суд Джульетты
Шрифт:
— Следствие на основании показаний свидетелей представляет себе ситуацию следующим образом, — рассказывал Тарас, крохотными глоточками попивая кофе. — Чаша с вином и початая бутылка до начала церемонии находились в ризнице, там обычно хранится одежда священника и прочая церковная утварь. Попасть туда можно из основного помещения храма либо с улицы. Как назло, все присутствующие под разными предлогами покидали часовню: Лариса Мирошникова вспомнила, что забыла закрыть машину, Диана Каширская вдруг почувствовала себя плохо и поспешила на воздух, следом за ней ушел Олег Савченко, ну и так далее. У всех были причины, и вполне уважительные. Единственный
— А что говорит служитель? Где он был до начала церемонии?
— Утверждает, что все время находился в ризнице. И никто туда не заходил. Его показания тоже свидетельствуют не в пользу Мирошникова.
— Но кто-то же насыпал яд в вино?
— Получается, что Мирошников, — невозмутимо пожал плечами Олейник. — И только в бутылку.
— Значит, если бутылка будет найдена и экспертиза покажет отсутствие яда, этого будет достаточно, чтобы снять с Мирошникова все подозрения?
— Конечно нет. Но в этом случае такая стройная, хотя и совершенно абсурдная версия следствия рухнет, как карточный домик. Им придется проверять показания служителя, придется искать человека, который заходил в ризницу. Это значит, что следствие затянется, и я думаю, мне удастся добиться освобождения Мирошникова под подписку о невыезде. А вы что, действительно знаете, где искать бутылку?
— Нет, — вздохнула Аня. — Не знаю. Но я могу без всякой экспертизы элементарно доказать, что вино в бутылке было совершенно безвредным.
— Вот как? И каким же образом? — искренне удивился адвокат.
— А вот таким. Можно воспользоваться вашим телефоном? — спросила Аня и, не дожидаясь разрешения, схватила трубку. Она торопливо нажимала крошечные кнопки на панели миниатюрной «нокиа» и молила Бога, чтобы ее непутевый приятель оказался дома. А в том, что ее догадка верна, она и так знала.
— Это было проще простого, — рассказывала Аня за ужином, с аппетитом уплетая хрустящие куриные крылышки, приготовленные домовитой Ирой Калинкиной в честь ее небольшой победы. — Еще во время просмотра видеозаписи меня страшно раздражала «пляшущая» камера. Я никак не могла понять, в чем дело, а тут вспомнила про эту пропавшую бутылку, и меня осенило. Гарик был пьян. Увы, с ним такое часто случается, — нахмурилась Аня, вспоминая дни, когда с Гариком Даниловым ее связывали не только дружеские отношения. — В тот день он приехал к часовне намного раньше положенного времени, так как автобусы туда ходят только два раза в день. Болтался по окрестностям, замерз — день-то был пасмурный! — сбегал в поселок и купил у кого-то водку. А потом, когда увидел в ризнице початую бутылку вина, уже не смог удержаться. Короче говоря, к началу церемонии он уже основательно набрался. Оттуда и эта нервная съемка. Его счастье, что он постеснялся отведать из чаши!
— И правда, — всплеснула руками Ирка. — Что же дальше?
— Передала пьяницу в заботливые руки господина Олейника. Это адвокат Мирошникова — интересный парень. И между прочим, холостой. Гарик, конечно, упирался, брыкался, клеймил меня по-всякому за предательство, но, когда Олейник намекнул на возможность получения вознаграждения за подробный и правдивый рассказ, немного поутих. По счастью, бутылку он не выбросил, а присоединил к своему домашнему складу — хозяйственный парень! — да и сам факт существования Гарика, живого и
— Значит, Мирошникова теперь освободят? — поинтересовалась Ирка, подкладывая подруге в тарелку новую порцию крылышек.
— Скорее всего. Олейник пока не решил, как лучше распорядиться таким ценным свидетелем, но в любом случае Мирошникову недолго осталось любоваться небом в клеточку.
— Он теперь тебе по гроб жизни обязан. Хорошее подспорье иметь такого должника, не находишь? — заметила практичная Ирка.
— Не знаю, — усмехнулась Аня. За время своего непродолжительного знакомства с Мирошниковыми она убедилась, что самое лучшее — держаться подальше от этого клубка змей. — Зато я знаю одного человека, который будет очень недоволен таким поворотом событий.
— Кто же это?
— Ветров. Представляю, как у него вытянется рожа, когда он узнает, что Мирошникова освободили. А все почему? Ему, видишь ли, покоя не дает то, что я занимаюсь этим делом и спокойно обхожусь без его помощи. Когда я предлагала ему заняться убийством, он меня быстренько отшил: «Старцева, тут тебе не детективное агентство!» Зато теперь глаз с меня не спускает, все время что-то вынюхивает да высматривает. Не хочет, чтобы я победила.
— Значит, ты доказательства невиновности Мирошникова искала, чтобы Ветрову досадить? Понятненько. А ты, часом, не влюбилась в него, девушка?
— Да ты что! — возмутилась Старцева. — Я не сумасшедшая. Для него я пустое место. Серая убогая провинциалка без имени, без денег и связей. Я, в отличие от Насти Полуниной, не верю в сказку про Золушку, — усмехнулась Аня. — И потом, он замечает только тех девушек, которые преданно смотрят в глаза и без конца восхищаются: «Ах, Андрюшенька, какой ты необычайно-гениально-великолепный!» А это, сама знаешь, не мое амплуа. У меня с детства дипломатия хромает.
После того как куриные крылышки были съедены, а от вина осталась только пустая стеклотара, Ирка предложила продолжить празднование просмотром новой мелодрамы с участием их общего любимчика Бена Аффлека. И хотя выпитое вино настраивало на приятный романтический лад, от фильма Анна отказалась, сославшись на то, что завтра рано вставать.
Это была правда. С утра она собиралась съездить на место преступления, еще раз хорошенько осмотреть старую часовню и по возможности расспросить служителя храма.
«Мирошников без пяти минут на свободе, — думала она, укладываясь спать. — Но я-то ни на миллиметр не приблизилась к разгадке. И по-прежнему не знаю самого главного: кто был настоящей жертвой и почему убийца выбрал для реализации своего плана такое, мягко говоря, неподходящее место. Чтобы пойти на убийство в церкви, нужно быть натуральным маньяком или совершенно безнравственным человеком».
Безумная гонка последних дней давала о себе знать. Анне показалось, что она только-только закрыла глаза, а будильник трескучим звонком оповестил, что уже пора вставать. Еще несколько минут девушка лежала в постели, с завистью поглядывая на сладко спящую Ирку, и уговаривала себя, что вставать в воскресенье в шесть утра — чистой воды мазохизм, что старая часовня, которая простояла двести лет, простоит еще столько же и никуда не убежит и что вообще не так уж ей туда и надо. За время самоуговаривания Аня окончательно проснулась, а после зарядки, прохладного душа и чашки чаю предстоящая поездка представлялась ей чем-то вроде воскресной вылазки за город.