Суд жестокий и прекрасный
Шрифт:
Асиния.
— Не отпускай, — прорычал Лориан, подхватывая меня на руки и убегая к лошадям.
Мое зрение потемнело.
Я не могла потерпеть неудачу. Если бы я отпустила, мы все были бы мертвы.
Но это было так трудно. Нить ускользала, как песок сквозь мои пальцы, секунды времени боролись за то, чтобы возобновиться.
Лориан ненадолго передал меня кому-то другому. Затем меня подняли на руки и снова крепко прижали к груди.
— Почти пришли, — выдавил он.
Я чувствовала,
— Не могу. Потерпи. Это.
Разговор нарушил мою концентрацию, и я потерял нить разговора. Я поймала ее мгновение спустя, но держалась до самого конца.
— Отпусти, — сказал Лориан.
Я прислонилась к нему. Мое зрение не вернулось. Тупая паника распространилась по моей груди, и я зарылась руками в рубашку Лориана, почти отчаянно пытаясь за что-нибудь ухватиться.
— Хорошая девочка, — промурлыкал Лориан мне на ухо.
— Не могу видеть, — выдавила я, панически борясь с изнеможением, охватившим мое тело.
Я почувствовала, как он глубоко вздохнул.
— Пламя погасло. Этого не должно было случиться. У тебя гораздо больше силы, чем ты используешь.
У меня не было ощущения, что в моем распоряжении больше силы. Но его беззаботный тон помог притупить мой ужас. Мой слух, казалось, обострился, и я сосредоточилась на звуке копыт лошадей, на негромком бормотании других мужчин и на стуке моего собственного сердца.
Мы ехали в тишине, пока мое зрение постепенно возвращалось. Сначала по краям появился солнечный свет, а затем начали обретать форму размытые очертания. Я прерывисто вздохнула.
— Я думал, что страх поможет тебе раскрыть свою силу, — сказал Лориан в конце концов.
Я хотела, чтобы он не шептал мне на ухо подобным образом. Это было слишком интимно. Не говоря уже о том, что у меня раскалывалась голова.
— Но ведь это было не так, не так ли? — спросил он, когда я не ответила.
— Это был гнев. Причина, по которой ты вспылила в конце, заключалась в том, что ты позволила страху проникнуть внутрь.
Я обдумывала это, но мой мозг все еще был затуманен, мысли отдалились. Когда я позволила себе направить свою ярость, моей силой было легко овладеть. Но чем дольше я тянула время, тем больше мой разум сосредотачивался на том, что произойдет, если я потерплю неудачу. Если я потеряю эту нить и нас поймают.
— Ты хочешь сказать, что я должна использовать свой гнев?
Мама всегда говорила, что мне нужно контролировать свой гнев. Что сосредоточение внимания на том, как боги испортили мою жизнь, только усложнит эту жизнь.
— Я говорю, что твои эмоции могут помочь тебе обрести свою силу, но они не помогут тебе сохранить ее. Тебе нужно копать глубже. Следуй за нитью в центр этой силы и запоминай ее, пока не сможешь высвободить ее одной мыслью.
Я размышляла об этом, пока мы ехали остаток дня. Мысль о том, что я смогу так
Наемники свернули с главной дороги при первой же возможности, и мы снова путешествовали по лесу. Вокруг меня смешались тысячи оттенков зеленого и коричневого.
Несмотря на опасность, тупая гордость пронзила мою грудь. Мы избежали верной смерти в том городе. Я сделала это. Если бы я могла это сделать, я могла бы провести нас через городские ворота. А оттуда я могла бы найти способ освободить Асинию.
Асиния.
Когда папа умер, я часами лежала рядом с ним. Когда его тело забрали, я заползла в свою кровать и оставалась там несколько дней, не в силах пошевелиться. Асиния лежала со мной, ее руки обвились вокруг меня. Она не сказала ни слова, просто дала мне знать, что она там. Когда я плакала, это было в ее объятиях. Когда у меня заурчало в животе, она заставила меня поесть.
Дыра внутри меня — та, что образовалась, когда я бежала из своей деревни, когда я оставила свою семью позади…
Эта дыра углубилась с осознанием того, что моя мать мертва. И теперь, зная, что Асиния умрет в День Богов — и все из-за меня…
Эта дыра превратилась в бездну, которую никогда нельзя было заполнить.
День Богов случится в полнолуние, ближайшее к годовщине первого Взятия. Если бы вам не повезло быть арестованным всего через несколько дней после освобождения тюрьмы, у вас был бы целый год, чтобы гнить в королевской темнице и представлять, как вы горите.
До следующего полнолуния оставалось всего несколько дней. Полнолуние после этого… У меня было чуть больше месяца, чтобы придумать способ освободить Асинию до того, как ее сожгут.
— Мне жаль твою подругу, — прогрохотал Лориан позади меня.
Он сказал это так, как будто она уже была мертва, и я напряглась.
— С ней все будет в порядке.
Он замолчал, его неверие было очевидным.
Это было прекрасно. Он не знал Асинию. И он также не знал меня. Я едва знала себя. Но я знала, что ни за что не позволю сжечь Асинию заживо. Даже если это означало, что боги наказали бы нас обеих, когда мы бы умерли.
Наконец, Лориан нашел поляну, которая ему понравилась, и мы остановились на день. Наемники, казалось, поняли, что мне нужно подумать, потому что они позволили мне посидеть в тишине.
Сегодня я использовала свою силу. Дольше, чем я могла себе представить. Лориан сказал, что это как мускул, который нужно тренировать. В таком случае я бы тренировалась каждый день, так часто, как только могла. Потому что с этой силой у меня был шанс спасти жизнь Асинии.
В конце концов, я встала, чтобы умыться. Март и Лориан сидели у реки.