Судьба бытия

Мамлеев Юрий Витальевич

В этом заключено все бездонное, тайное очарование солипсизма.

Существование несуществования с этой стороны есть знак, который определяет небытие и сниженность мира по сравнению с собственным Я. Его (мира) абсолютно другую (противоположную) качественность. Итак, самобытийный солипсизм [14] может быть понят в качестве одной из форм выражения названного первоначала.

1. Не опасайтесь безумия в любви к Себе, ибо то безумие, которое делает безумным, идет от мира. Безумие в любви к Себе — единственное безумие, которое благодатно.

14

14 В чем

отличие самобытийного солипсизма от обычного? Обычный солипсизм утверждает: есть только мое Я, мир не существует. Разумеется. "мир не существует" не в том смысле, что мир равен голому ничто, а в том смысле что мир — мое представление. Но феномены моего представления — это тоже нечто существующее. Таким образом в солипсизме речь идет не о голом несуществовании мира, а об особом характере его существования, характере, при котором его существование является вторичным, иллюзорным, несущественным, или просто категориально сниженным по сравнению с бытием моего Я. Отличие самобытийного солипсизма от обычного как раз и заключается в трактовке этой нереальности мира. Самобытийный солипсизм не рассматривает мир просто как мое воображение (кстати, в этом смысле мир скорее бы обладал большей утвердительностью); нереальность мира по самобытийному солипсизму вытекает из сущности мира как существования несуществования, которая как раз и снижает мир до уровня химерической нереальности, еще более низкой (хотя уже и совершенно другого характера), чем если бы мир был мое «воображение». Значит — самобытийный солипсизм, признавая, как и обычный, единственную реальность моего Я, также утверждает и нереальность мира. но эта нереальность уже совершенно иного характера, чем в обычном солипсизме. [Примечания автора]

2. Оно благодатно еще потому, что жизнь для Себя (и любовь к Себе) есть постоянное разрушение мнимой реальности мира.

3. Помните, что единственное, от чего невозможно отчуждение — от собственного Я. (И это одна из великих тайн, которая стала непосредственной.)

4. Торжество Я может быть понято (в одном плане!) как расширение реальности Я. Расширение, или точнее качественное (как самоощущение отличается от самосознания) усиление его реальности, воздвижение на новую иерархическую ступень.

5. В религии Я (частично благодаря моменту солипсизма) нет разницы между индивидуальным и абсолютным. На собственное Я возлагается, таким образом, бремя Абсолюта и трансцендентного. Точнее, оно слито с этим бременем.

***

1. Поскольку религия Я — это именно религия, она может опираться, на разные (разумеется, согласованные с ее положениями) философские системы. Может быть создана Я-логия — по ассоциации с теологией — в которой может наблюдаться разница в трактовке тех или иных проблем. Незыблема лишь сама религия Я.

2. Любовь к Себе может быть обращена на все ступени Я, а также на Я в целом, как на тотальную реальность.

Разъяснению подлежит направленность любви на низшие моменты Я.

Принципиально возможность такой направленности вытекает из всей доктрины. Обратим только внимание на то, что, во-первых, эта направленность отвечает воле предощутить абсолютность на данной стадии раскрытия Я, во-вторых, она отвечает желанию в любви к Я-данному как бы предвосхитить любовь к Я-высшему. И, наконец всегда есть возможность абсолютизировать любовь к «низшим» моментам путем проникновения лучей сверху.

Любовь к низшим моментам Я должна быть устранена только, если она препятствует любви к высшему Я.

3. Очевидно, что солипсизм в религии Я усиливает, абсолютизирует Любовь к Себе, придавая ей неотразимое, последнее торжество, пусть даже иногда с оттенками высшего транс-"безумия". В свою очередь Любовь к Себе углубляет солипсизм. Именно их утонченное и мощное сочетание (солипсизма и Любви к Себе), являясь одним из актов религиозной реальности, превращает самобытие в невыразимый цветок Абсолюта, в музыку трансцендентного нарциссизма.

4. Религию Я определяет не только вера, но и бытие. Ибо мое небо внутри Меня и невозможно прийти к этой вере, не отталкиваясь от бытия, в котором Я уже в значительной мере реализовано.

5. Поскольку Я проходит ступени раскрытия, то что все же их соединяет? Очевидно, то, что выражается «приставкой» само… (самоощущение, самосознание, само…). Поэтому яйность может быть понимаема и как некая метафизическая нить.

"Приставка" «само», кроме того, раскрывает то, что сосредоточено внутри, некий центр, круг, сила реальности которого все время возрастает по мере движения «само». Поэтому то, что кроется в следующем «само» за «самосознанием», может определить новую ступень Я. Отсюда, благодаря этой активности, направленной вовнутрь, раскрываются ступени реальности, являющиеся в то же время иерархическими ступенями ценностей.

6. Тело свято, только взятое с «субъективной» стороны, со стороны Я (рассматриваемое внешне, например, как игра биохимических сил, оно, так же как и труп, уже не относится к сфере Я).

То же относится к личности, к индивидуальности и т. д.

7. Страдания правомерны, если они служат раскрытию Я.

Остальные страдания бессмысленны.

Правда, почти в любом голом страдании есть нечто патологически острое, что раскрывает близость Я к самому себе, его неотчужденность от себя, обнажает элементы безумной любви к себе и тем самым способствует обострению чувства Я (пусть и в его низших формах). Вообще и здесь существует возможность превращать страдания в нечто большее.

8. Из основ вытекает, что религия Я враждебна (или безразлична) к обычному эгоизму, так как эгоизм есть абсолютизация (также и по отношению к высшему Я) чисто внешних, функциональных проявлений и прихотей индивидуальности и в определенном смысле есть предательство по отношению к высшему Я [15] .

Кроме того, очевидно, что религия Я не есть религия обожествления человека или его личности (так как здесь присутствует идея трансцендентного, зачеловеческого Я, которая снимает все, что относится к человеку).

15

15 Разумеется, эгоизм отличим от любви к Я, взятой даже на любой низшей ступени, так как эгоизм есть выдвижение на первый план "объективизированных проявлений" личности (по существу, любовь к «вещам», а не к Я в своей яйности). Нет более противного любви к Я, чем любовь к объекту, к вещам… И это есть предательство, так как Я в этом случае проецируется вовне я его антитень принимается за реальное. [Примечания автора]

С другой стороны существует разница между всеми «божескими» религиями и религией Я. Даже в том случае, когда под Богом подразумевается высшее Я, сосуществующее также и в личном Я посвященного, ибо тут абсолютизация идет по линии качества божественного; абсолютизация же в религии Я идет в плане солипсизма и такое противопоставление низшего Я высшему, «субъективного» божественному здесь теряет свой смысл, ибо в солипсизме все, что относится к собственному Я — абсолютно и речь может лишь идти о своего рода раскрытии этой абсолютности в самой себе. Лично-конкретное, наличествующее ("этость") и абсолютное связываются в единую мистическую реальность.

9. Возможна ли этика в этой религии? Я имею в виду не этику по отношению к себе, а внешнюю этику — по отношению к миру не-я. Разумеется, к атому миру, учитывая элемент солипсизма в религии Я, относятся другие люди. Здесь может быть по крайней мере три варианта:

а) мир не-я, как небытие в форме существования, не заслуживает того, чтобы его принимали всерьез в метафизическом смысле этого слова. (Всерьез можно принимать только себя.)

Отсюда к миру не-я вытекает глубоко внутреннее подспудное безразличие.