Судьба страха
Шрифт:
Я взобрался по водосточной трубе — ее длина составляла только четыре фута — и снова оказался в своем номере.
С холма слышались сирены машин полиции и «скорой помощи». «Здорово я их отвлек». Может, по этой самой причине они и не приехали в отель. Ай да молодец!
Я открыл саквояж и вынул оттуда европейскую одежду. Надев шаровары, рубашку и жилет, я повесил через плечо патронташ и снова влез в свои армейские ботинки. Затем повязал на голове тюрбан и накинул плащ с капюшоном. Совсем другой вид!
Потом переложил оставшиеся
Теперь надо замести следы.
Я достал бомбу, положил ее под матрац и вдавил плунжер.
Спустился вниз. Дежурный притворялся спящим, но это меня не обмануло. Буду вести себя как ни в чем не бывало, решил я. Положив на стойку ключ и купюру в сто лир, я небрежной походкой вышел из отеля.
Полиции рядом не было. Мой отвлекающий маневр на Большом базаре сработал. Пламя там так и полыхало.
Не желая привлекать к себе внимания, я зашагал обычным размеренным шагом по переулкам в сторону главной магистрали.
Найдя такси, я разбудил водителя и уселся на сиденье. Надо запутывать следы.
— Отвези меня в Шератон-отель.
Машина тронулась.
Тр-рах! Ба-бах!
Отель взлетел на воздух!
Я замел и эту часть моего следа.
В небо взметнулись языки оранжевого пламени.
От ударной волны машину малость занесло.
— Что это было? — спросил таксист.
Ага! Пытается получить информацию, чтобы потом передать этим бабам! Так, я и это улажу.
На узкой и пустынной улочке я велел ему остановиться на минутку. Он затормозил. Я ударил его рукояткой «беретты» по голове, и он завалился набок. Я вылез из машины, столкнул тело на пол, сел на место шофера и завел мотор. Я знал, куда еду — не в «Шератон», упасите боги! Я должен был выбраться из страны.
Я знал, где нахожусь. Я направлялся к паромному причалу в бухте Золотой Рог и сейчас проезжал мечеть за мечетью — Стамбул просто ломится от мечетей. И все они готовы обрушиться по велению Пророка вам на голову. У кого-то кровь застывает в жилах. Но я соблюдал хладнокровие.
В этот час вечера паромный причал был пуст. Я это предвидел. Я вышел из машины, вынул саквояж, включил низшую передачу и пошел рядом, держа руку на руле. Затем отступил в сторону.
Рев мотора — всплеск!
Разбуженные волны выплеснулись в темноте на причал. Из тонущего такси вырвались пузырьки воздуха.
Так я замел еще одну часть моего следа.
Я вернулся и подхватил саквояж. Теперь я точно знал, куда направляюсь. Быстро шагая по дорожке, перпендикулярной к выступающим в воду пирсам, я добрался до тесно сбившегося в гавани скопления рыболовецких судов и остановился. Свет городских огней, проникавший сюда, отражался в воде, и мне удалось разглядеть все что нужно.
Крайним стояло судно футов девяносто в длину. Как у всех небольших суденышек, бороздивших Мраморное море, корма и нос у него были значительно выше средней части. У него имелись высокие мачты, что позволяло забрасывать сети и даже иногда ходить под парусом. В свете огней дока мне была видна тройная желто-черная полоса, проходящая по всей длине планшира с довольно сильным изгибом. Его местонахождение с краю говорило мне о том, что на рассвете оно собиралось выйти в море.
Я ступил на ближайшую палубу и стал перебираться с планшира на планшир. Суденышки закачались и заскрипели. Добравшись до выбранного мною судна, я увидел его название — «Sanci». Это заставило меня на мгновение задержаться. «Sanci» по-турецки значило «боль в животе». Терпеть не могу море — точно так же, как космическое пространство.
Но суровый служебный долг взывал к моей храбрости, и я смело ступил на борт. Воняло рыбой.
Ближе к корме находилось какое-то маленькое помещение. Я распахнул дверь.
В койке, лежа на спине, храпел здоровенный турок. Никогда еще не видел среди турок такого громадного. Наверное, это был капитан.
Я разбудил его, помахав у него перед носом рукой. Но сделал это очень хитро — зажав в пальцах лиры наподобие веера.
Он еще раз всхрапнул и проснулся. И сразу увидел лиры.
— Если отчалишь сейчас же, — сказал я, — и доставишь меня в Грецию — это будет твоим.
Он тут же приподнялся и сел, почесывая волосатую грудь.
— Сколько дадите? — спросил он.
— Сорок тысяч лир, — отвечал я.
— Восемьдесят тысяч, — попробал торговаться он.
— Семьдесят, — отрезал я, — если отчалишь сию же минуту.
Он поднялся с койки и потянулся к куртке и фуражке.
— Пойду разбужу команду, — сказал он, но никуда не ушел.
Я понял намек и отсчитал ему тридцать тысяч лир.
— Остальные сорок получишь перед тем, как высадишь меня на берег.
Он недовольно хрюкнул, взял деньги и пошел будить команду.
Вскоре от беготни судно заходило ходуном. Матросы готовились выйти в море.
Я взглянул на другие суда, по которым только что прошел. Не исключалось, что на одном из них мог находиться сторож, который заметил меня.
Я не мог подвергать себя ни малейшей опасности.
— Одну минуту, — сказал я капитану, — кажется, я оставил кое-что на пристани.
Перескакивая с палубы на палубу, я быстро добрался до причала, где стояла небольшая хибара. Под дверь ее я подсунул бомбу, поставив взрыватель на полчаса и надавив на плунжер, и так же по палубам вернулся назад.