Судьбоносные клинки
Шрифт:
Тогда казалось, что летом время замирало. Теперь же это было просто ещё одно время года, полное дедлайнов. Прошла уже неделя лета, а она едва это заметила.
— Что-то не так? — спросил Матиас.
Как для мужчины, он был очень наблюдателен. Или, скорее, казался таковым в сравнении с Габриелем, который оставался совершенно безучастным.
— Я скучаю по своему детству, — призналась она.
— Летний дом среди садов у озера? Ловля фиолетовых светлячков по вечерам и ожидание восхода двух лун, чтобы звездные цветы расцвели и выпустили рои гала? Лазание по деревьям, чтобы поесть оранжевых вишен?
Она
— Даже не думала, что разведка Баэна настолько щепетильна.
— Нет, я просто описал свое собственное детство.
— Ты ждал восхода лун, чтобы увидеть звездные цветы?
— Нет, но ждала моя сестра, и всякий раз тащила меня с собой.
Тогда понятно. Большинство семей либо владели летними домами, если могли их себе позволить, либо же арендовали, предпочитая растить наследников в провинции. Летом большинство детей гонялись за светлячками и съедали оранжевых вишен и малины с собственный вес.
Матиас улыбнулся.
— Хотя ей не приходилось тащить меня изо всех сил. Мне тоже нравились цветы.
— Я скучаю по тем временам. Тогда я думала, что когда вырасту, для меня всегда будет лето. Я буду делать, что захочу и когда захочу…
Он усмехнулся. Смех вышел горьким.
— Сколько?
— С последнего лета в провинции? Четыре года.
Он поднял руку, показывая ей пять пальцев.
— Зачем мы делаем это с собой? — задалась она вопросом.
— Ради семьи и роскоши быть потомком. — Его слова были пронизаны сарказмом.
— Роскоши хоть отбавляй. Иногда я так роскошно себя чувствую, что три дня подряд забываю принять душ и сплю у себя в кабинете.
— Сон? Что это за излишество? Сон означает релаксацию. Мягкая кровать, теплое одеяло. Я не спал с прошлого месяца.
Она посмотрела на него, не уверенная, что он шутит. Сегодня было седьмое. Технически, с правильно подобранными энергетиками, это было вполне возможно.
— Я не сплю. Я вырубаюсь, а до этого лежу и мысленно проверяю список выполненных задач, пока мой мозг не отключается, а спустя четыре часа звенит будильник.
— Хвала вселенной, что ты немного поспал, потому что на какую-то секунду, я уже задумалась, можешь ли ты лететь…
Он убрал руки с руля и шаттл накренился вперед.
— Матиас!
Он ухмыльнулся и выровнял корабль.
— Если ты слишком устал, я могу повести, — предложила она.
— Я мог бы пилотировать эту штуку во сне.
Конечно, мог бы.
— Плохой выбор слов.
— Я нарочно.
Рамона покачала головой и включила бортовой дисплей перед ней, открывая трансляцию со спутника. Они были в десяти минутах от сенаторской виллы. Она вызвала ее изображение на экран. Просторный трехэтажный особняк в экстравагантном стиле Третьей волны — финальном массовом прибытии поселенцев, — был возведен из розового мрамора и отделан селлордианским кварцем, сиявшим на солнце малиновым багрянцем.
Какой огромный дом.
Нижний этаж был массивным кубом со скругленными краями, двадцати метров в высоту и сотню метров в ширину, со стенами с башенными арочными окнами. Скругленный куб поменьше — два верхних этажа — стоял на вершине этого огромного основания, в центре. Пространство вокруг двух этих этажей занимал прекрасный ландшафтный парк. Несколько извилистых тропинок
Не было видно ни единого острого угла — сплошные извилины и арки, а темно-красная крыша представляла собой волнообразный изгиб, увенчанный куполом. Все мерцало красным кварцем.
— Ослепительно, — подытожила она.
— Он должен был заверить избирателей в его традиционных ценностях.
— Выглядит как торт «Красный бархат». Насколько он большой?
— Почти двенадцать тысяч квадратных метров.
Средний дом в Новых Дельфах был около двухсот квадратных метров.
— Не знала, что политикам так хорошо платят.
— Честным и не платят, — возразил Матиас. — Это памятник всем полученным им взяткам.
Недурно.
Дело было не только в стоимости самого дома, но и в его содержании. Даже если Дрюэри все в нем автоматизировал, цена за энергию, необходимую для уборки и поддержания в нем всего, должна была быть ошеломляющей.
— Кассида — их единственный ребенок, — сказала она. — В этой громадине живёт только он и его жена. Что он делает со всем этим пространством?
— Наполняет его занятными вещами. Например, у него есть библиотека из антикварных книг. Настоящая бумага, запечатанная в вакууме. Крытые спортивные площадки. А ещё есть внушительный атриум посреди дома с собственным тропическим садом, бассейном с морской водой и настоящим песчаным пляжем. Площадь одного только атриума шесть тысяч квадратных метров.
Она уставилась на него.
— Я не шучу, — возразил он. — Его жена — поклонница тропиков.
Экран заполнило изображение поместья. Камера шаттла пока не могла увидеть само здание, но они уверенно приближались к нему.
— У тебя есть план? — спросила Рамона.
Он посмотрел на нее.
— Он все-таки федеральный сенатор.
Рада делилась на провинции, каждая со своим собственным сенатом. Вдобавок к этому, каждая провинция отправляла федеральных сенаторов в планетарный совет, по одному представителю на один миллион граждан. В Далии было одиннадцать федеральных сенаторов, что делало Дрюэри одним из одиннадцати самых могущественных людей в провинции. Только у губернатора провинции было больше власти.
— Мы не можем просто напасть на него, — продолжила она. — Для начала, там может быть сенаторская охрана.
— Ее там не будет. Он отказался от услуг охраны, чтобы «сэкономить деньги налогоплательщиков». Охрана подчиняется институции Федерального Сената. Для него присутствие такого количества неподвластных ему глаз и ушей вызывает неудобство.
— Тогда там частная служба безопасности, — предположила она.
— Вероятнее всего.
Это однозначно упрощало задачу. Но все равно, их прибытие и все, что они будут делать внутри дома, будет записано камерами. Без сомнений, если они оставят Дрюэри в живых — а им придется это сделать — он использует запись их действий как детонатор, чтобы взорвать их семьи. Будущее и Адлеров, и Баэна зависело от их следующих шагов.