Судьбы
Шрифт:
Руки Клариссы замерли. Она не сразу поняла значение его слов, потом оцепенела. Он узнал ее тайну. Теперь у нее нет над ним власти. Он будет над ней смеяться. Исчезло то, что держало его возле нее все эти годы. Теперь он ее бросит.
Она медленно повернулась и взглянула на него. Он был бледен, синие глаза потемнели от шока.
— Ты меня любишь, — повторил он громче с дикой яростью. — Все эти годы… все эти годы… — Голос его прервался.
Глаза Клариссы снова наполнились слезами. Его любимая мучительница расплакалась прямо у него на глазах.
Кайл долго смотрел на нее. За несколько секунд его мир перевернулся.
— Ты меня любишь, —
Глава 14
Голливуд
— Из Оксфорда в Голливуд, — задумчиво заметила Ориел, обращаясь к мужу, сидящему за рулем подержанного олдсмобиля, направляющегося в Беверли-Хиллз, местечко, которое в последнее время становилось все более популярным среди самых знаменитых звезд Голливуда. — Разве можно себе представить более резкую смену культур? — спросила она, оглядывая пустыню, которая все еще окружала строящийся город.
— Угу, — признал Кир, включая третью скорость.
Всего два месяца назад они оставили Оксфорд и оказались под палящим солнцем Голливуда. За это время они успели наслушаться сплетен Хедды Хоппер и привыкнуть к постоянно упоминаемым в разговорах именах таких знаменитостей, как Богарт, Тони Кертис, Ким Новак и, разумеется, Грейс Келли.
— Как во сне, — прошептала Ориел, все еще восторженно реагирующая на этот город, и вытянула шею, заметив проезжающий мимо «кадиллак». — Слушай, там не Одри Хэпберн на заднем сиденье? Ты видел?
Ее возбужденный голос заставил его с улыбкой взглянуть в зеркало заднего вида. Однако он успел увидеть лишь хвостовые огни удаляющегося роскошного лимузина.
— Вполне вероятно.
Ориел игриво толкнула его локтем в бок.
— Не дури мне голову, Кир Хакорт, — заметила она. — Ты так же очумел, как и я.
— Очумел? Ну и жаргон у тебя, Скарлетт, — сквозь зубы процедил Кир, делая вид, что стряхивает пепел с воображаемой сигары.
Ориел весело рассмеялась.
Последние два года в Оксфорде были настоящей идиллией. Они нашли маленькую квартирку на Мэгпай-роуд, прямо в центре города. По сути, это был перестроенный чердак в высоком, узком доме, с шумным водопроводом и ненадежной канализацией. Кир по вечерам работал официантом в кафе, а Ориел играла небольшие роли в оксфордском театре, что позволяло оплачивать часть квартплаты. Ей это нравилось, но актрисой она становиться не собиралась. Они упорно учились, а Кир одновременно пытался наладить контакты с английским кинобизнесом. Во время каникул они путешествовали по Англии, ездили в гости к своим друзьям по колледжу, где бесстыдно жили за их счет, поскольку еле сводили концы с концами.
Единственно, что мучило Ориел все это время, был ее разрыв с семьей. Она ужасно скучала по отцу и несколько раз разговаривала с ним по телефону. Она знала, отец звонил из офиса, чтобы не сердить Клариссу. Сначала Ориел боялась, что он станет ее осуждать, но Дункан первым делом спросил, любит ли она своего мужа.
Поскольку в тот самый момент Кир стоял рядом, обняв ее за талию, она ответила так убедительно, что вполне удовлетворила Дункана, находящегося за тысячи миль от нее. Теперь он звонил регулярно, и Ориел постепенно смирилась с ситуацией. О матери она ничего не знала. Та сразу же перестала посылать деньги, но они, разумеется, этого ожидали, и в первые несколько месяцев Кир беспокоился, сумеет ли его молодая жена, привыкшая
— Как ты думаешь, мы сегодня чего-нибудь добились? — спросил Кир, прервав ее мысли, и она нахмурилась, вспоминая интервью с Говардом Шусмитом, директором студии «Пума».
— Не уверена, — призналась она. — Мне показалось, что он заинтересовался, но…
— Но? — Он оторвал взгляд от дороги и посмотрел на нее.
— Не знаю. В этом проклятом городе тысячи парней рвутся в режиссеры. И у всех столько же, а может, и больше опыта, чем у тебя, милый. Мне показалось, ты ему понравился, но сомневаюсь, что можно быть таким сердечным и дружелюбным и в то же время успешно руководить студией. Ты понимаешь, что я хочу сказать?
Кир понимал. Говард Шусмит был местечковым евреем, добившимся относительного успеха. Студия была маленькой, но независимой, и приносила небольшой, но постоянный доход. Говард Шусмит не смог бы достичь всего этого к сорока годам, если на самом деле был таким, каким хотел казаться. Им потребовалось две недели, чтобы добраться до него, пробиваясь сквозь заслон из секретарш, помощников и различных посредников. Кир пытался продать написанный им сценарий. Наконец вчера позвонила секретарша и назначила встречу. Трубку сняла Ориел, и, хорошо зная своего босса, секретарша предупредила, что на встречу они должны явиться вместе. Ориел оторопела, но быстро согласилась. Какая разница, в конце концов? У человека, добившегося успеха в Голливуде, могут быть свои причуды.
Кир надел свой единственный приличный костюм, а Ориел — лучшее платье, которое в свое время привезла в Оксфорд. Хоть оно несколько устарело, но было из настоящего шелка красивого синего цвета. Она сделала высокую прическу, к которой как нельзя лучше подходили длинные жемчужные серьги, и сама выглядела как кинозвезда.
Они решили произвести хорошее впечатление и приехали заранее. Им пришлось прождать полчаса, прежде чем их провели в большой офис. В комнате пахло дешевым табаком, а стены украшали афиши фильмов, выпущенных студией, как правило второй категории и с второстепенными актерами. Правда, большинство этих второстепенных актеров далеко пошли и теперь обеспечивали хорошие кассовые сборы, так что репутация студии была отменной.
В Говарде Шусмите, как и в его офисе, смешался класс с признаками человека из низов. Костюм дорогой, но помятый и засыпан пеплом от сигары. Маленький жгучий брюнет с пронзительными темными глазами, он походил на итальянца, но стоило ему заговорить, как сразу чувствовался Вайоминг. Он пожал Киру руку, не сводя глаз с Ориел. Его первые слова задали тон всему разговору.
— Я думал, мы тут будем обсуждать, как тебе стать режиссером, сынок, а у тебя уже имеется готовая кинозвезда.
Казалось бы, Ориел должно было польстить, что человек, создавший немало звезд, считает ее подходящей кандидатурой для кинозвезды, но она почувствовала себя оскорбленной. И дело было не в его откровенном взгляде, Ориел уже привыкла к таким мужским взглядам. Что-то в нем настораживало, внушая недоверие.