Сухим из морской воды. Месть Афганца. Книга 1
Шрифт:
– Спасибо, так мне повезло? Не знаю еще, настроение на нуле, думаю в Европу смотаться на недельку, развеяться. А вы?
– Не твое дело! Тоже развеяться, в Бразилию рванем на карнавал. Ну что, пивом угощаешь или передумал?
– Пошли, конечно! Лихой ты парень, лейтенант, будь осторожней, не наломай дров, – неожиданно сказал добряк.
– Не наломаю. Держись за свои уши. Я всегда помню, помню всех вас, ребята. Я за всех держу ответ…
Дядя Макс расплывается, словно туман, машет рукой Алексею и вдруг на мгновение превращается в клоуна с красным носом и смешной нечёсаной желтой гривой льва…
–
– Да, отлично, выспался… А я здесь один был?
– Конечно, – улыбнулась пышная блондинка лет сорока, проводница вагона.
– Вас зовут Пенелопа?
– Маргарита меня зовут, я замужем. До свидания и счастливого полета…
– Да, извините меня. Просто мне приснилась сейчас Пенелопа в бразильском карнавальном костюме и клоун в виде льва.
– Вот в Бразилии и потанцуете, на всю жизнь хватит. До потери пульса… Мне иногда такое снится, мальчик, закачаешься от счастья. Игры женского воображения.
– Это да, бывает. Прощайте…
– Не пейте так больше, молодой ведь еще?
– Я не пью, и не курю…
Билеты на самолет в кассе есть. Объявили посадку.
«Балдею в полупустом салоне. Взлетели легко, даже уши не заложило. Самолет новый и летит над морем ровно и приятно. Соседей у меня нет. Развалился, смотрю в иллюминатор, пытаюсь разглядеть дельфинов в чернеющем море. Совсем скоро посадка. Не могу сконцентрироваться, расслаблен, словно оторванная стропа, веревка, мокрое полотенце. Совершенно не представляю, что меня ждет там. Хлопаю себя ладонями по лицу, слегка костяшками согнутых в кулаки кистей простукиваю весь свой спящий череп. Просыпайся, лейтенант, а то так и не проснешься, упадешь с пулей в голове. Так, вроде бы собрался, уже намного лучше. То, что я был капитаном, полнейший фарс, какой я к черту капитан, я даже приказа не видел. Я обыкновенный лейтенант: тот, что пытался постичь службу рядовых, тот, кто мог бы сам стать солдатом в Афгане. Как можно быть офицером, если сам не был в шкуре рядового, не испытал все тяготы и лишения? Закрыл глаза. Снова где-то в Афганистане. Поздний вечер, кубрик командира парашютно-десантного батальона. Трое офицеров средних лет играют в карты. На столе, сколоченном из снарядных ящиков, стоит початая бутылка экспортной Советской водки «Золотое Кольцо», огурчики на синей тарелочке, рюмки, порезанная полукопченая колбаска, ломти белого пшеничного хлеба, на блюдце кругляши сливочного масла».
– Лейтенант? Легок на помине… Дверью не ошибся?
– Прибыл только что из Союза для прохождения службы в ограниченном… Товарищ гвардии майор!
– А, новенький, заходи, а где твоя поклажа, водка? Приз в студию!
– Водка?
– Точно так, она, родимая. Ты должен был привезти две пол литры из Союза. В офицерский общаг…
– Зачем?
– Ты что, не знал, это традиция, сынок, прибыл в Афганистан, накрыл поляну водярой товарищам по роте!
– Солдатам запрещено пить, военная обстановка. А вы, значит, товарищи офицеры, жрете и еще ждете? Хорошая служба, что обмываем?
– А ты не борзей, лейтенант, служба как по маслу пойдет. Обмываем мы медали за наши боевые выслуги, за заслуги то бишь! Присаживайся, тут тебе не в Союзе, в ногах правды нет. Ничего, через пару дней въедешь в гору все поймешь.
– Лихо, я где-то читал, что в Афгане этой медалью награждают чаще солдат и сержантов, редко прапорщиков.
– Солдатам? А кто такие солдаты? Кто они, срочники, срок отбывают, а мы с тобой профи! Вот капитан сидит, он уже третий год здесь. Мы водку пьем, паря, а им не положено. А нам положено, по сроку службы и за вредность. Им тут полтора года и вшить, на самолет…
– Я тоже не пью.
– Ахренеть! Расстроил ты старших товарищей. Плохо начинаешь, летеха. Надо тебя покачать на кулачках, как молодого и борзого не по годам.
– Попробуй, кто первый будет, – грубо ответил Бельмов.
– Не сегодня… Там за фанерной стенкой в соседнем кубре твоя койка. Там старлей раньше спал, комиссовали его по ранению. Владей.
– Разберемся. Я прогуляюсь, проверю посты.
– Ты чо, зачем это тебе?
– Я дежурным по батальону после завтра заступаю. Я же молодой, – съязвил лейтенант.
– Давай, проверь. Пароль-то знаешь?
– Да.
– Броник одень и каску, чудик! Автомат возьми с патронами… Вдруг духи нападут, отстреливаться часовым поможешь. Ты же сегодня трезвый. Ха-ха… Эй, ты какое училище кончал?
– Как положено, наше, Рязань…
– У, поняли… Давай, буру бача! Трезвенника прислали, ха…
Поздним вечером пассажирский лайнер с ветераном Афганистана и бывшим зеком Алексеем Бельмовым приземлился в аэропорту города Геленджика.
Сергей недоступен. Алексей платит двойную таксу и по серпантину мчится на случайной попутке в Черноморск.
– Все, приехали, останови, браток, здесь, – обращается Бельмов к владельцу авто сквозь полумрак салона.
– Живешь здесь, уважаемый? Хороший район, тихий…
– Ага, к родителям в гости приехал…
– А кто твои родители, брат? Может, знаю их…
– Иисус и Мария, – пытается шутить Алексей, но шутка выглядит мрачной.
– А? Просто, такие дела… У нас полиция ошивается, ищут кого-то. На берегу моря замочили большого человека.
– Обычное дело, туристку наверное? – отстраненно спросил Алексей не торопясь покидать салон.
– Не, мужика из муниципалитета, а перед этим в парнишку стреляли. Сейчас парня этого ищут, он где-то в этих домах живет…
– Ну и дела тут у вас, не заскучаешь, вроде бы спокойный городок? – усмехнулся приезжий.
– Граница рядом, бывает… Был спокойный…
– Не сгущай краски, друг!
– Я просто предупредил, что здесь полиция под каждым кустом. На всякий случай.
– Спасибо, конечно, я не из братков. Бывай…
– Счастливо, военный, будь здоров.
– Спасибо, привет семье… Ошибаешься, я артист…
– Удачи, артист.
Автомобиль скрылся в чужих дворах, искривляя светом фар покой и штиль под большими платанами – чинарами. Все стихло, только сверчки поют и цикады надрываются от счастья и теплого бриза с моря. Сердце Алексея бешено стучит. Лейтенант неслышно движется в тени кипарисов к подъезду дома, где живет Сергей. Напротив подъезда он заметил в тени орешника огромный джип, сделанный на армейский манер. У дверей подъезда валялся разный строительный мусор, несколько ржавых гвоздей и старый оконный блок. На нем лежат грязные рабочие перчатки. Как поработали, так все и оставили.