«Сухой закон» в России в воспоминаниях современников. 1914-1918 гг.
Шрифт:
Таким образом, объединившись, князь В.П. Мещерский, министр внутренних дел Н.А. Маклаков, финансист Н.П. Манус и Г.Е. Распутин смогли снять с поста председателя Совета министров и министра финансов B. Н. Коковцова. Наиболее действенным инструментом они считали критику винной монополии. Для этого заговорщики заручились поддержкой C. Ю. Витте, отца государственной монополии на продажу спиртного. Тот открыто раскритиковал действия В.Н. Коковцова по увеличению стоимости водки. Официально его увольнение состоялось в пятницу 30 января 1914 г. при его последнем докладе государю. После отставки В.Н. Коковцов узнал, что, по мнению Николая II, он позволил Думе слишком много говорить, вмешиваться в дела правительства, великих князей и трона, словом, из трусости или по умыслу проявил себя противником «суверенного самодержавия». А еще он возражал против курса на войну с Австрией и Германией. «В порядке догадок» В.Н. Коковцов сообщил: «Я считаю, что я был уволен в результате, как я выразился, целой цепи охотников… Целая совокупность людей и ряд условий сделали это, рано или поздно это должно было быть. Во главе этой охотничьей цепи… стоял князь Мещерский. Мещерский меня не любил с моих молодых лет» [46] .
46
Интересная находка // Вопросы истории. 1964. № 4.
П.Л. Барк утверждал, что А.В. Кривошеин сам не хотел быть министром финансов: «Прошло два года моей деятельности в Министерстве торговли и промышленности, когда министр земледелия Кривошеин опять заговорил со мной о портфеле министра финансов. Он пользовался большим доверием государя, и, вернувшись осенью 1913 г. из Крыма, побыл с докладом у государя, который в это время находился с семьей в Ливадии, он мне сказал, что имел продолжительную беседу с его величеством о необходимости реформы нашей финансовой системы. Государь хотел предложить ему портфель министра финансов, однако Кривошеин ответил, что он очень желал бы продолжать работу в своем министерстве, которое ведает крупнейшими земельными интересами в России. Он пояснил государю, что еще покойный Столыпин имел в виду меня взамен Коковцова и что, по его Кривошеина мнению, я наилучший кандидат для этой должности. Кривошеин и советовал мне не уезжать в отпуск, как я предполагал, и иметь в виду, что государь может меня вызвать и ближе познакомиться с моими взглядами. То свое намерение государь осуществил 26 января 1914 г. Я получил приказ прибыть в Царское Село к трем часам дня. Поезд из Санкт-Петербурга, которым я мог воспользоваться, приходил в Царское в два часа дня, меня отвезли в Большой дворец, где находились комнаты, которые предоставлялись в распоряжение министров. Впоследствии я обыкновенно завтракал там после моих докладов у государя» [47] .
47
Барк П.Л. Воспоминания последнего министра финансов Российской империи, 1914–1917 гг.„Т. 1.С. 161.
У П.Л. Барка оставался час времени, чтобы продумать еще раз предстоящую беседу с царем. К трем часам дня он прибыл в Александровский дворец, резиденцию Николая II, где его встретил дежурный флигель-адъютант. Царь, со свойственной ему аккуратностью, принял П.Л. Барка ровно в назначенное время. Поздоровавшись, Николай II сел за письменный стол и предложил П.Л. Барку занять кресло с правой стороны, где он впоследствии сидел каждую пятницу, приезжая с очередным докладом в Царское Село. Николай II пояснил, что он вызвал П.Л. Барка, чтобы узнать его взгляды по вопросам финансовой политики, и прибавил, что, насколько ему известно, П.Л. Барк начал службу в Министерстве финансов в бытность П.А. Вышнеградского министром финансов. Ответив утвердительно, П.Л. Барк вкратце изложил свои взгляды, упомянув, что, по его мнению, настала пора изменить российскую финансовую систему. Он сказал, что нельзя строить благополучие казны на продаже водки, которая подрывает народное благосостояние, необходимо как можно скорее ввести подоходный налог и принять все меры для сокращения ее потребления. Относительно подоходного налога П.Л. Барк пояснил, что мысль о его введении принадлежала предшественнику В.Н. Коковцова министру финансов И.П. Шилову (25.10.1905-25.04.1906), который зимой 1906 г. подготовил соответствующий законопроект, для внесения его в Первую Государственную думу, после ее открытии. Этот законопроект был передан в одну из думских комиссий и за истекшие восемь лет «не получил никакого движения». Между тем, по мнению П.Л. Барка, подоходный налог являлся самым справедливым обложением и служил краеугольным камнем благоустроенной финансовой системы в более передовых странах.
Николай II внимательно слушал объяснения П.Л. Барка, зачастую прерывая его вопросами, относившимися к разным областям финансового ведомства и государственного хозяйства. Затронуты были темы о вооружении, железнодорожном строительстве, торговле, промышленности, постройке портов, торговом мореплавании. Постепенно доклад П.Л. Барка превратился в оживленный диалог и беседа продолжалась пятьдесят минут. Между прочим Николай II сказал, что впервые запомнил фамилию П.Л. Барка, когда министр финансов С.Ю. Витте ему докладывал о его служебной поездке в Персию, которая имела место в 1903 г., то есть 11 лет тому назад. Николай II добавил, что на него произвело впечатление его решение покинуть Волжско-Камский банк и вернуться в ряды бюрократии. «Вы получали большое содержание в банке, вероятно, тысяч шестьдесят». Царь был поражен, когда П.Л. Барк ответил, что получал в банке больше чем вдвое названной цифры. Удивление Николая II еще более увеличилось, когда П.Л. Барк на заданный вопрос упомянул, что содержание товарища министра составляет 13 000 руб. «Что же побудило вас вернуться на государственную службу?». На это П.Л. Барк ответил: «Хотя тринадцати лет потерял своего отца и мне с юных лет пришлось зарабатывать свой хлеб, я никогда не придавал особенной ценности деньгам, предпочитая более широкую государственную деятельность, на пользу родины, служению частным интересам. Переход мой в Волжско-Камский банк был вызван стечением обстоятельств, и я смотрел на службу в этом банке как на временный этап в моей жизни» [48] .
48
Барк П.Л. Воспоминания последнего министра финансов Российской империи, 1914–1917 гг.„Т. 1.С. 165.
Царь во время разговора смотрел на П.Л. Барка «своими лучистыми, проницательными, бесконечно добрыми глазами». Когда беседа кончилась, он немного помолчал и потом обратился к П.Л. Барку со следующими словами: «Я решил предложить вам портфель министра финансов с тем, чтобы вы изменили нашу финансовую систему по моим указаниям и соответственно высказанным вами взглядам. Я знаю, что это задача не легкая, но я убежден, что благодаря вашему опыту и знаниям вы с нею справитесь. Я уверен, что вы примете на себя это бремя на пользу России и для меня». П.Л. Барк ответил, что бесконечно благодарен за оказанное доверие и приложит все старания, чтобы оправдать это доверие и справиться с возлагаемым на него трудным делом. Николай II встал, крепко пожал ему руку и на прощанье сказал, чтобы он никому не говорил пока о дарованной ему аудиенции. Царь сам решит, когда должно было последовать его назначение и уведомит об этом.
Вызов императором одного из товарищей министра в Царское Село не так легко было скрыть, и на следующий день в правительственных кругах стало известно об аудиенции П.Л. Барка. Министру торговли С.И. Тимашеву также сообщили об этом, и, позвонив П.Л. Барку по телефону, он предупредил его, что зайдет к нему домой для конфиденциальной беседы. Приехав к П.Л. Барку, он задал прямой вопрос, о том правда ли, что, наконец, он был у Николая II и подал ему записку о преобразовании финансовой системы. Положение оказалось чрезвычайно щекотливым и деликатным. С С.И. Тимашевым его связывали долголетние служебные и дружеские отношения, которые за время пребывания П.Л. Барка в должности товарища министра торговли стали особенно близкими. Между тем царь повелел П.Л. Барку никому не говорить об аудиенции. Скрепя сердце, П.Л. Барк ответил, что никакой записки не подавал, что соответствовало истине, и что Николая II не видел, что противоречило истине. С.И. Тимашев удовлетворился ответом, но выразил удивление, почему же с такой настойчивостью распространился слух о докладе П.Л. Барка у царя. Он прибавил, что на заседании Совета министров министр юстиции И.Г. Щегловитов ему категорически заявил, что в ближайшем будущем должно состояться назначение П.Л. Барка министром финансов.
Прошло четыре дня со времени поездки П.Л. Барка в Царское Село, и поздно вечером 30 января 1914 г. фельдъегерь привез ему рескрипт Николая II о назначении его на пост министра финансов: «Высочайший рескрипт, данный на имя управляющего Министерством финансов действительного статского советника Барка Петра Львовича. С божьей помощью совершенное мною в минувшем году путешествие по нескольким великорусским губерниям дало мне возможность непосредственно ознакомиться с жизненными нуждами окружавшего меня народа. С отрадою в душе я видел светлые проявления даровитого творчества и трудовой мощи моего народа, но рядом с этим с глубокою скорбью мне приходилось видеть печальную картину народной немощи, семейной нищеты и заброшенных хозяйств – неизбежные последствия нетрезвой жизни и подчас народного труда, лишенного в тяжкую минуту нужды денежной поддержки путем правильно поставленного и доступного кредита. С тех пор, постоянно обдумывая и проверяя полученные на местах народной жизни впечатления и сведения, я пришел к твердому убеждению, что на мне лежит перед богом и Россией обязанность ввести безотлагательно в заведывание государственными финансами и экономическими задачами страны коренные преобразования во благо моего возлюбленного народа. Нельзя ставить в зависимость благосостояние казны от разорения духовных и хозяйственных сил множества моих верноподданных, а посему необходимо направить финансовую политику к изысканию государственных доходов, добываемых из неисчерпаемых источников государственного богатства и от народного производительного труда, и, при соблюдении разумной бережливости, постоянно соединять заботы об увеличении производительных сил государства с заботою об удовлетворении нужд народа. Таковы должны быть цели желательных преобразований. В успехе их осуществления и в безотлагательной необходимости их для блага моего народа я тем более убежден, что и Государственная дума, и Государственный совет, по поводу пересмотра законов о казенной продаже питей, горячо откликнулись на эти нужды народной и государственной жизни. Призывая вас к управлению Министерством финансов, где вы начали при покойном П.А. Вышнеградском в царствование моего в „бозе почившего“ родителя вашу службу и возлагая на вас осуществление таких коренных преобразований, для которых подробные указания мною будут вам даны, я надеюсь, что с божьей помощью, с вашим опытом и вашими познаниями вы оправдаете мое к вам доверие и исполните на пользу России и народа, и мне в отраду, трудное дело, на вас мною возлагаемое. На подлинном собственною его императорского величества рукою подписано „Николай“. В Царском Селе, 30 января 1914 г.» [49] .
49
Барк П.Л. Воспоминания последнего министра финансов Российской империи, 1914–1917 гг… Т. 1. С. 169.
Несмотря на то, что В.Н. Коковцов был отстранен от должности, он оставался в курсе всех событий, касающихся не только его прошлой деятельности, но и положения в стране. М. Палеолог, приехав к нему в гости в августе 1916 г., нашел его «настроенным более пессимистически, чем когда-либо. Отставка С.Д. Сазонова и генерала Беляева беспокоят его в высшей степени. „Императрица, – говорит он мне, – будет теперь всемогущей… Эгоистически я поздравляю себя, что я больше не министр, что на мне не лежит никакой ответственности за готовящуюся катастрофу! Но как гражданин я плачу о своей стране!“» [50] . Из России В.Н. Коковцов эмигрировал в ноябре 1917 г. Лишь с большими предосторожностями, после допроса, он с женой смог бежать за границу через Финляндию. Они остановились в Париже. Здесь сыграли свою роль его прошлые связи с представителями французской элиты. В эмиграции стал председателем правления Коммерческого банка. Работал над мемуарами, которые вышли в Париже в 1933 г. В 1943 г. В.Н. Кововцов умер в оккупированной фашистами столице Франции, забытый в России.
50
Палеолог М. Царская Россия накануне революции. М.,1991. С. 182.
Министр иностранных дел Н.Н. Покровский считал, что в деле защиты казенной винной монополии С.Ю. Витте и В.Н. Коковцов как бы поменялись ролями: «В податном деле теория в особенности ему (С.Ю. Витте. – Прим. автора) претила: вопреки ей он, опять-таки по соображениям целесообразности, отдавал решительное предпочтение косвенному обложению перед прямым: в большую уравнительность последнего он не верил, а большая простота и доходность первого казалась ему очевидной. В этой области осуществлена им громаднейшая реформа – введение казенной продажи питей. На нее нападали очень много, упрекали Сергея Юльевича за наш „пьяный бюджет“; мало того, он сам оказался неожиданным противником ее, когда задумал свергнуть В.Н. Коковцова, который с усердием, достойным лучшей участи, стал без всяких уступок отстаивать его же творение. В конце 1914 г. винная монополия, под влиянием увлечения идеею трезвости, была уничтожена, к великому восторгу нашей интеллигенции» [51] .
51
Покровский Н.Н. Последний в Мариинском дворце: воспоминания министра иностранных дел. М.: Новое литературное обозрение, 1915. С. 56.
Один из сотрудников Министерства иностранных дел, В.Б. Лопухин, писал о том, что С.Ю. Витте, будучи министром финансов, поддерживал казенную винную монополию, и в качестве примера он привел случай из работы Государственного совета в 1906 г.: «Выступал С.Ю. Витте. Это был последний раз, что мне довелось его слушать. Выступал он по вопросу, касавшемуся одного из его творений – казенной винной монополии. Не помню, по какому поводу, но ему пришлось ее защищать. Доказывал он, по порядку прений, важное бюджетное значение этой меры, как будто предвидя запрет вина во время империалистической войны и появление такого неожиданного министра финансов, как Барк, взявшегося ликвидировать монополию, не продумав, чем ее реально заменить в бюджете. С.Ю. говорил, что всякий министр финансов, хоть сколько-нибудь сознающий свою ответственность за бюджет, очень и очень призадумается перед тем, как начнет ломать монополию» [52] .
52
Лопухин В.Б. Записки бывшего директора департамента Министерства иностранных дел… С. 158–159.