Сумеречные тени. Книга III

Ельный Леопольд

– Но почему ты выпрыгнул в окно, когда я назвал имя Амадея?– слегка нахмурился я.

– Потому что решил, что вы всё рассказали графу, а если так, то уж лучше самому, чем когда поволокут на казнь...

– И запомнил по имени одного из этих «заморышей»? – прищурившись, спросила Аттенис, повторив то, как он величал детей.

– Я помню всех, кого продал и кому!– мне показалось, или на этих словах он слегка приосанился?

–

Тогда, может помнишь и кому продал Амадея? – слегка приподнял бровь я.

– Конечно,– с готовностью кивнули нам, - если милостивые господа не станут меня убивать, то могу даже встречу устроить.

– Даже не знаю, это было так давно,– медленно и словно в нерешительности протянула вульфрикс, - вдруг память подведёт? Или он покинул этот город?

– Не покинул!
– с жаром возразили нам,– он каждый год забирает одного-двух!

– Даже в этом?

– И в этом,– усиленно закивали в ответ.

– Каков делец, - это было сказано таким тоном, что стало понятно, насколько лучше рыжеволосая относится к разлагающемуся трупу по сравнению со связанным субъектом на полу.

– Тебе нужно организовать встречу в ближайшую неделю. А чтобы ты не думал, что дело пустяковое, она поможет тебе сконцентрироваться, - и с моих пальцев соскользнула полупрозрачная змейка, что скользнула к замершему на полу человеку и замерла с паре метров от него.

– Как только всё организуешь, повернись к ней и произнеси место и время встречи. Мы узнаем, - предупредил я не заданный вопрос, - если же я увижу через неё, что ты делаешь то, что нам не по нраву... Мы найдём тебя, в какую бы щель ты не забился.

Дождавшись поспешного кивка, мы оставили управляющего, а сами вышли, закрыв дверь.

– Думаешь, можно ему верить?
– Аттенаис, молча покинувшаяся здание, обернулась ко мне, стоило выйти под молочно-белое от затянувших его облаков небо.

– Едва ли, - качнули головой, - однако оторвать ему голову всегда успеется, и пока это единственная ниточка к этому странному Братству.

– Надеюсь, она окажется достаточно прочной, - пробормотал я.

Амадей

Сирис ушёл с Аттенаис. Они ушли, предварительно очень подробно расспросив меня о том поместье, где я был до того, как меня продали во второй раз. Я облокотился на подушку, прислонённую к изголовью кровати, откинул голову и закрыл глаза. Они ищут, они ищут Ковин. Хотел бы я побывать там ещё раз, побывать там, точно зная, что смогу уйти, хотел бы посмотреть на всех своих надзирателей и мучителей, что раболепно бы упали на колени перед Князем.

Тряхнув головой, поправил себя. «Сирисом».

Теперь понятно, почему он такой сильный, почему такой могущественный. В легендах говорилось, что он может управлять всеми существами ночи, что он сам возник из тьмы, пожрав самое тёмное порождение.

Сирис

не был таким, как я его себе представлял. Для меня Князь был чудовищем, с пустым взглядом, полным нескончаемой жажды смерти, полным желания уничтожить всё, что встанет на его пути. Он оказался другим. Выдохнув, я прижал пальцы к закрытым глазам, пока по ним не начали бегать белые точки. А после занялся разминкой своих бесполезных ног.

Следуя словам Сириса, я постарался отдохнуть, но ближе к рассвету, желудок утробно взвыл, напоминая, что ему требуется еда. Я в очередной раз залпом выпил стакан воды и покосился на лежащий красным камнем сосуд с кровью.

Не знаю, как его открыть. Да и того мешочка с кусочками света нет, Сирис забрал его с собой, наверное.

Однако, призрачный свет рассветных полосок на полу комнаты сменился бледным светом солнца, а в мою комнату никто так и не вошёл. Во рту скопилась горьковатая слюна, начало подташнивать от голода. Странно, раньше, когда я получал еду раз в несколько дней так сложно не было. Теперь же, просто задержка в несколько часов выворачивала меня наизнанку.

Выдохнув через сжатые зубы, я подозвал прозрачное кресло, что, повинуясь, подстроилось под высоту кровати. После того, как я сполз на него, направил его командами в ванную и тщательно прополоскал рот, умылся. Но судорога голода снова скрутила меня. Кресло, следуя моим приказам, вынесло меня в комнату. Я заставил его подойти к столу и, протянув руку, коснулся запечатанной крови. Казавшийся алым камнем мешок от моего прикосновения словно пошёл волной. А внутренности вновь сжала судорога голода. На глазах навернулись слёзы. Мне вдруг стало до омерзения обидно и жаль себя. Сижу здесь как ненужная псина, пуская слюни на изображение кости, чувствуя, как живот прилипает к спине. Псина, которая не может даже еды себе достать. Ничего не меняется. Жду подачки, жду позволения просто не подохнуть с голода, жду и больше ничего.

Злость наполнила меня, мысль, что он разозлится и что за этим последует была решительно отогнана, я вцепился зубами в гладкий и мягкий материал, пытаясь прокусить. Он поддался моим зубам, послушно меняя форму, но так и не порвался. Я пробовал снова и снова, и снова, но всё с тем же результатом. Я даже не услышал, когда открылась дверь.

Сирис

Мы провозились с этой вылазкой дольше, чем мне думалось. Когда мы возвращались к поместью маркиза, солнце уже перевалило верхнюю точку своего положения на небосводе.

Хотелось омыться и лечь спать. Но вместо этого я прошёл в библиотеку и на несколько минут взглянул на мир прозрачными глазами оставленного с тем человеком стража. Управляющий как раз зашёл какой-то дом, снимая верхнюю одежду, потом поспешно написал пару писем. Змейка, повинуясь моему желанию, обвила его плечо, внимательно следя за тем, что он писал. Обычные вежливые письма, с завуалированной просьбой о встрече и обещание показать особый товар. Продавший Амадея вздрогнул и попытался стряхнуть с плеча полупрозрачного разведчика, но она попробовала воздух сдвоенным языком и показательно зевнула, раздвинув свою челюсть на четыре части, демонстрируя полный рот острых зубов. Больше попыток избавиться от наблюдателя не было.