Сумка с миллионами

Смит Скотт

– Все наши сбережения?

– Да, – ответил я. – Все.

Сара поднесла руку к лицу и дотронулась до лба.

– Теперь мы навсегда застрянем здесь. У нас никогда не будет возможности переехать.

Я покачал головой:

– У нас есть работа. Мы можем начать копить заново.

Я пытался успокоить ее, хотя понимал, что она абсолютно права. В один день мы из миллионеров превратились в нищих. У нас лежало в банке почти 2 миллиона долларов. А теперь у нас не было ничего… ведь мошенники сняли с нашего счета все деньги…

Теперь

мы должны будем каждый день думать о том, как заплатить за дом, машину, телефон, электричество, газ, воду. Придется брать кредиты. Надо будет еще думать о еде и одежде. Теперь каждый день нам придется бороться за существование, постоянно думать о том, как свести концы с концами.

Мы стали бедными. Теперь случилось то, чего я боялся всю жизнь, – мы оказались в таком же положении, как и мои родители.

Мы не сможем жить и в Форте Оттова. Даже если мы накопим достаточно денег, к тому времени нам надо будет думать об образовании Аманды, о новой машине… а там уж и пенсия недалеко. Так что мы навсегда останемся здесь, в этом доме. Теперь всю жизнь эти стены будут напоминать нам о том, что произошло. Мы уже больше никогда не положим мешок с деньгами под кровать… но всегда будем помнить о том, что он когда-то был там… Мы всегда будем помнить о том, как потеряли абсолютно все. Теперь мы никогда не забудем о том, как Джекоб приходил к нам в гости и спал в спальне для гостей… теперь прошлое будет преследовать и мучить нас… всю жизнь.

Нет, мы не просто возвращались к тому, с чего начали, как сказала Сара. Нет, мы потеряли абсолютно все, теперь у нас не было даже того, что было в самом начале всей этой истории.

– Но ведь деньги-то до сих пор у нас, – заметила Сара и протянула мне одну из пачек.

– Теперь это просто бумажки.

– Это наши деньги.

– Нам придется их сжечь.

– Сжечь? Нет, мы не можем их сжечь. Ведь среди них еще есть немеченые.

– Надо будет от ботинок тоже избавиться. Как думаешь, что с ними можно сделать? – спросил я.

– Хэнк, я не позволю тебе сжечь деньги.

– И от бутылки шампанского, которую ты купила, тоже надо избавиться. Еще от его кошелька и ключей.

Сара, кажется, меня не слушала.

– Мы можем сбежать с ними, – сказала она. – Мы можем уехать из страны и потратить деньги, как угодно. Мы можем поехать в Австралию, Южную Америку, куда-нибудь очень далеко. Ну, можно же еще что-то сделать… – прошептала она.

– И про сумочку не забыть. И шуба еще.

– А может стоит еще подождать и о деньгах забудут.

– А как можно избавиться от шубы?

– Шубы? – вдруг переспросила Сара и внимательно на меня посмотрела.

Я кивнул. В этот момент я почувствовал легкое головокружение. Я ничего не ел с самого утра. Я так устал, к тому же мне казалось, что у меня болит каждая клеточка.

– А откуда у тебя шуба?

– Я забрал ее у пожилой женщины. Она пришла в магазин, когда я был там.

– Боже мой. Хэнк!

– Я пытался уговорить ее уйти, но она не

послушала меня.

Наверху заплакала Аманда.

Я смотрел на огонь в камине.

Почему-то я начал думать о пилоте самолета, брате Вернона. Я вспомнил, как в первый раз забрался в самолет, потом – про магазин, в котором был сегодня. Я вспомнил, что перед тем как уйти, пытался отмыть следы ботинок. И чем больше я тер их, тем ярче становились пятна, потом они постепенно теряли цвет. Потом я вспомнил Джекоба в момент, когда он стоял над телом Дуайта Педерсона и плакал. Я понял, что есть вещи, которые не забуду никогда… грехи, которые мне предстоит нести в одиночку всю жизнь. Да еще и денег у нас не было…

«У нас ничего не осталось, – думал я. – У нас ничего не осталось».

– Боже мой, – снова прошептала Сара.

Я встал, поставил ботинки на стул и пошел к камину. Сара внимательно наблюдала за мной.

– Хэнк, – позвала она.

Я снял решетку с камина и бросил в огонь мешок с деньгами из магазина.

– Давай оставим деньги, – сказала она. – Просто подождем и посмотрим, что будет дальше.

Пакет моментально вспыхнул. Из него начали сыпаться монеты.

– Хэнк, – добавила она, – я не позволю тебе их сжечь.

Аманда начала кричать еще громче. Мы не обращали на нее внимание.

– Нам надо это сделать, Сара. Это последнее свидетельство против нас.

– Нет, не надо, – произнесла Сара таким голосом, как будто вот-вот расплачется.

Я пододвинулся ближе к камину. Лицо сразу обдало горячим воздухом.

– Помнишь, я обещал тебе сжечь деньги, если что-то пойдет не так. Да?

Сара не ответила.

Я взял одну пачку и, стараясь не смотреть на нее, бросил в камин. Деньги горели плохо – купюры были слишком плотно спрессованы. Деньги скорее тлели, чем горели.

Я потянулся, взял вторую пачку и бросил ее к первой. Она тоже загорелась не сразу. Я понял, что, чтобы сжечь все деньги, мне потребуется очень много времени. А потом надо будет выгрести золу и закопать ее во дворе или спустить в унитаз. Еще надо будет уничтожить ботинки, лыжную маску, рубашку Джекоба, шубу, сумочку, мачете, украшения пожилой женщины, часы, кошелек и ключи кассира.

Вдруг за спиной я услышал какой-то шорох. Сара собирала деньги.

Аманда плакала, но теперь ее голосок казался мне каким-то далеким, как шум на улице.

Я взглянул на Сару. Она смотрела на огонь.

– Пожалуйста, – попросила она.

Я покачал головой:

– Нет, Сара. Мы должны это сделать. У нас нет выбора.

Сара подошла ко мне. Она плакала. В руках она держала примерно пачек двадцать… как будто надеялась спасти их от огня.

– Но что мы будем без них делать? – спросила она, захлебываясь слезами.

Я не ответил. Я просто наклонился к Саре и забрал деньги из ее рук. Потом я аккуратно положил пачки в камин.

– Все будет хорошо, – сказал я, чтобы успокоить Сару. – Вот увидишь. Все будет нормально.