Сумрачный гений III рейха Карл Хаусхофер
Шрифт:
В то время Карл Хаусхофер по праву считался одним из крупнейших немецких специалистов по Японии. Некоторые из итогов командировки в Страну восходящего солнца он изложил еще на страницах своей записной книжки, в которой вел дневниковые записи. Так, например, Хаусхофер был поражен не только непритязательностью японского офицерского корпуса, но тем, насколько японцы были преданы традициям. Его просто шокировала готовность многих японских офицеров умереть во имя идеи. Однако Хаусхофер констатировал, что в исключительных случаях японцы могли продемонстрировать полную беспомощность. В первую очередь это касалось ситуаций, когда надо было отойти от схем и клише, то есть прибегнуть к импровизации. В итоге традиции превратились в «боязливое и тщательное оберегание самобытности». В заключение Хаусхофер делал вывод, что японцы не были слишком талантливы в том, что касалось использования чужого (иностранного) опыта, «тем более что им были более-менее чужды такие понятия, как время и интенсивность».
Уже в 1913 году во множестве немецких газет и журналов появились благожелательные рецензии на книгу Карла Хаусхофера «Великая
ГЛАВА 4
НА ФРОНТАХ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ
Карл Хаусхофер был мобилизован сразу же после начала Первой мировой войны. Он оказался в составе 1-го баварского армейского корпуса. Хаусхофер смог применить на практике искусство тактики боя, которое долгие годы постигал в военной академии и в штабах различных частей. В самом начале войны ему пришлось участвовать в сражениях при Баденвейлере, Саарбурге и Эпинале. Сразу же после этого он был направлен в Метц, откуда был переведен в Пикардию. Там баварские дивизии вели ожесточенные бои при Перонне и Фукокуре. В это время Карл Хаусхофер был командиром первой колонны боеприпасов. На тот момент под его командованием находилось: 77 офицеров, 272 унтер-офицера, около 3000 солдат. Кроме того, в распоряжении колонны имелось более 3000 лошадей и несколько сотен транспортных средств. К тому моменту Хаусхофер был произведен в подполковники, а также награжден Железным крестом 2-го класса. Вскоре после этого он был назначен командиром 9-го резервного артиллерийского полка, который входил в состав 8-й баварской резервной дивизии. В этом качестве он принимал участие в сражении при Андольсхейме, расположенном в Мюнстерской долине. В мае 1915 года полк Карла Хаусхофера был переброшен на Восточный фронт. Он оказался в Польше, где генерал фон Макензен готовил прорыв русских позиций. Здесь Хаусхоферу пришлось принимать участие в наступлении севернее Львова, ведя бои близ Ярослава и Любачевки. Затем на некоторое время он был переведен в резерв главного командования сухопутных войск. Однако в июле 1915 года Карл Хаусхофер вновь оказался в зоне боевых действий. Его полк опять был переброшен на Западный фронт, где ему было суждено оказаться втянутым во второе сражение за Мюнстерскую долину.
В Фогезах (Эльзас по Верхнему Рейну) полк Хаусхофера попал в круговорот ожесточенных боевых действий. Немецким частям удалось продвинуться до Вердена и Соммы, где до осени 1916 года шли кровопролитные бои. Апогеем этого продолжительного сражения стало крупное наступление, предпринятое англо-французскими войсками 30 июля 1916 года. В «Баварской книге мировой войны (1914–1918)», которая была написана Крафтом фон Дельмензингеном, по этому поводу говорилось следующее: «Великий день сражения, состоявшегося 30 июля 1916 года на Сомме, является показательным примером взаимодействия пехоты и артиллерии, принимавших участие в одном из самых крупных оборонительных битв мировой войны. Это можно понять, если рассмотреть в этот день действия, предпринятые 9-м резервным (баварским) полком полевой артиллерии… Батальоны и батареи уже вели боевые действия в Фогезах. Пехотинцам также были хорошо известны славные имена командира полка подполковника Хаусхофера, майора Рейнхарда и майора Фолька». В день сражения огонь англо-французской артиллерии был перенесен на позиции полка Хаусхофера. Части несли большие потери. Проблема заключалась в том, чтобы вовремя открыть ответный огонь. Если бы это произошло слишком рано, то были бы бессмысленно потрачены боеприпасы. Если бы это произошло с задержкой, то немецкая пехота понесла бы огромные потери, а наступавшие французские части могли прорвать позиции баварской дивизии. Когда англо-французская артиллерия перенесла огонь в ближний немецкий тыл, что означало приближение наступающих частей, то полк Хаусхофера открыл заградительный огонь. Хаусхофер выбрал едва ли не единственный подходящий для этого момент. Позже в сводках отмечалось, что успех немецких солдат, которые смогли выстоять под ударом наступавших частей Антанты, был во многом предопределен действиями подполковника Карла Хаусхофера.
После длившего недолго отдыха, когда баварская дивизия получала пополнение, она была переброшена на Румынский фронт, в Трансильванию. В данном случае Карл Хаусхофер являлся командиром резервной артиллерии, которая имелась в распоряжении генерала фон Фальканхайна. Здесь Хаусхоферу пришлось принимать участие в Карпатском наступлении, в том числе в боях за перевалы в долине реки Тротуш. Позже Хаусхофер отнес эти события к числу самых ожесточенных сражений, в которых ему приходилось принимать участие. Таковых он назвал несколько: бои в Фогезах, бои в долине Тротуша и вывод 45-тысячной немецкой группировки из района Мюльхаузена в Шварцвальд (1918).
Между тем боевые действия на Западном фронте превратились в самые настоящие позиционные бои. Теперь Карл Хаусхофер получил в свои руки командование артиллерией в армейской группе Лицмана, в которую в мае 1917 года была направлена также 30-я резервная баварская дивизия. Это время пребывания на фронте для Хаусхофера характеризовалось ведением оборонительных боев в Лотарингии и Северном Эльзасе. В указанный период Карл Хаусхофер так описывал свое «артиллерийское королевство»: «Оно огромное — кроме трех полков полевой артиллерии и четырех пехотных батальонов в данный момент к нам относятся полдюжины летчиков, осветительные приборы, три воздушных шара, пять складов с боеприпасами, рабочие подразделения, численностью двенадцать сотен людей, четыре тысячи лошадей и миллион всяческих предметов». Однако Карл Хаусхофер не мог не отметить, что в сложившейся обстановке ему явно не хватало кадров, в первую очередь талантливых и образованных штабных офицеров. По этой причине Хаусхофер весьма ценил тех, кто все-таки имелся в его штабе. Однако в целом Карл Хаусхофер никогда не был полностью «своим парнем» в действующей армии. 25 апреля 1916 года он записал в своем дневнике по этому поводу: «Я не был призван, но и не был отвергнут».
Тогда же Карл Хаусхофер обнаруживает у себя особое, почти мистическое качество, которое он назвал «вторым зрением». Он оказался в состоянии непроизвольно предвидеть многие еще не случившиеся события. В некоторых случаях это позволяло ему спасти свою жизнь и жизнь своих солдат. «Второе зрение» не раз давало о себе знать в годы Первой мировой войны. Сам же Карл Хаусхофер полагал, что унаследовал эту способность от своих предков. В своих воспоминаниях он писал: «Кажется, это зловещее свойство происходит от моих фризских предков, так как моя бабушка Фрае рассказывала мне о нескольких происшествиях в ее жизни. Я предельно точно помню эти рассказы, чтобы убедиться, что нечто подобное происходило и со мной. Например, она предвидела пожар в ее доме, который в Ольденбурге располагался напротив сахарной фабрики. Она не могла объяснить, как это произошло. Но она увидела небольшие языки синего пламени на окнах и дверях своего дома. Некоторое время спустя действительно произошел пожар на сахарной фабрике, который перекинулся на ее дом». Позволим себе привести описание нескольких случаев, когда у Карла Хаусхофера открывалось «второе зрение».
Один из первых случаев появления у Карла Хаусхофера «второго зрения» произошел в августе 1915 года. В то время он только что стал во главе артиллерийских частей, находившихся в Мюнстерской долине. В какой-то момент к Хаусхоферу с позиций прибыл лейтенант Зелль, который позже стал его адъютантом. После доклада у Хаусхофера возникло ощущение, что он должен был во что бы то ни стало задержать Зелля хотя бы на полчаса, так как взору предстали ужасные картины. Как отмечал сам Хаусхофер, «у меня как командира полка было множество способов, чтобы задержать этого лейтенанта. Я был настолько охвачен пугающим предчувствием, что стал задавать нелепые вопросы, на которые он пытался предельно корректно отвечать. Однако на его лице я мог прочесть: "Ох уж этот новый командир полка. Известные люди и офицеры генерального штаба вечно любят заниматься всякой ерундой, а мне хотелось бы еще засветло прибыть на позиции". Через полчаса я все-таки отпустил его. До моего слуха донеслось, как он топал по лестнице». По прошествии полутора часов стало известно, что позиции, на которые отбыл лейтенант Зелль, подверглись ураганному артиллерийскому обстрелу. Погибли все офицеры. Если бы Хаусхофер не задержал на полчаса лейтенанта Зелля, он бы непременно погиб.
Другой случай произошел через одиннадцать месяцев. В то время баварская резервная дивизия находилась на позициях близ Ранкура и Морпы. Планировалось, что в ближайшее время англо-французские войска начнут наступление. Внезапно Хаусхофер увидел очередной пугающий образ. Его «второму зрению» предстало синеватое мертвое лицо одного из знакомых офицеров. Карл Хаусхофер тут же стал наводить справки о его здоровье и самочувствии. Прошло пара часов, прежде чем пришло сообщение, что указанный офицер погиб. Однако погиб он много позже, чем Хаусхофер стал расспрашивать своих подчиненных. Оказалось, что в блиндаж, где укрывался указанный офицер, попал французский снаряд.
Кроме того, Хаусхофер предвидел смерть двоюродного брата своей супруги Марты, Германа Майера, который погиб при таинственных обстоятельствах в Мангейме, в офисе своей конторы. Это видение было настолько четким, что Хаусхофер был подавлен несколько дней и даже отказался от пищи. Сам же он считал подобные способности отнюдь не «даром судьбы», а неким проклятием. Впрочем, иногда он мог использовать их, чтобы сохранить себе жизнь. Так, например, он смог поменять расписание эшелонов, на одном из которых должна была быть переброшена его часть. Перед транспортировкой Хаусхофера угнетало тяжкое и тревожное чувство. Когда же он все-таки смог (пусть и незначительно) изменить расписание движения эшелонов, то это ощущение исчезло. По прошествии нескольких дней Хаусхофер во время движения по железной дороге заметил ранее отведенный для его части состав. Офицерский вагон в нем был разорван в клочья. То есть если бы Хаусхофер не изменил расписание движения и направился бы в изначально отведенном для его части эшелоне, то его бы непременно ждала гибель.