Сундук истории. Секреты денег и человеческих пороков
Шрифт:
Внутренний же рынок России недостаточен, чтобы новые разработки окупались. По моим оценкам, для этого нам сейчас нужен рынок с населением не менее двухсот миллионов человек. То есть Единое экономическое пространство (ЕЭП), включающее по меньшей мере Белоруссию, Казахстан, Украину и остальную Россию. Пока оно не создано, стимула к развитию промышленности (и собственному потреблению своего сырья) не возникнет.
К концу 2011-го в погоне за сырьём к нам придут все, кто дальше нас продвинется на выход из кризиса. И постараются продлить сырьевую халяву.
Есть у нас и ещё один дешёвый в нынешних условиях вид сырья — рабочая сила. В отсутствие промышленности она не востребована. Квалификация же немалой её части, унаследованной от СССР или воспитанной в первые постсоветские годы, когда промышленность
Правда, её запас исчерпается довольно скоро. Ведь для поддержания дешевизны нашего сырья мало убить промышленность. Надо ещё предотвратить её возрождение. А для этого — уничтожить систему развития наших умов. Что в какой-то мере уже сделано. [184] Но и неквалифицированная рабочая сила дефицитна, когда собственные граждане загружены чем-то повыгоднее. О чём непрестанно напоминают нам таджикские дворники и молдавские строители у нас, галицкие сиделки в Польше, польские сантехники во Франции… Так что если встанет выбор между утратой образования и восстановлением производства — понятно, что выберут все наши потенциальные партнёры.
184
И с каждым днём делается всё больше. В 2011-м фактически уничтожено право ВУЗов требовать от поступающих чего-то сверх результатов зубрёжного Единого государственного экзамена, а сами ВУЗы переведены на болонскую двухэтапность.
Итак, если мы не опередим других на пути из кризиса, то уже через год весь мировой рынок всею своею мощью будет добиваться, чтобы на всей постсоветской территории не осталось никакой промышленности сверх приведения сырья к виду, удобному для транспортировки, и никакой науки сверх умения считать до ста. И продлится такое состояние по меньшей мере до очередной Великой депрессии — то есть два-три поколения.
Техническая часть создания ЕЭП — подготовка и ратификация соглашений — потребует в лучшем случае полгода. Ещё примерно столько же нужно, чтобы промышленность почувствовала вкус большого единого рынка и двинулась на его освоение. Даже в лучшем случае мы обгоним конкурентов на считаные месяцы. Решать надо немедленно.
Недострой по переплану [185] (*)
Один из популярнейших упрёков по адресу советской власти — непрерывно растущее при ней изобилие незавершённых строек. К концу эпохи общий объём их соответствовал нескольким годам напряжённой работы всего строительного комплекса страны. Тем не менее то и дело закладывались новые промышленные и жилищные фундаменты.
Система финансирования строительных работ в последние советские десятилетия поощряла работы нулевого цикла — котлован, фундамент… Трудозатраты там сравнительно невелики: работает в основном техника, управляемая минимальным числом сотрудников. Зато формальный объём работ, исчисляемый кубометрами земляных и бетонных работ, составляет львиную долю всей стройки. Отделочные же работы, в значительной степени ручные, оплачивались сравнительно скромно.
185
2010.10.12.
Да и украсть цемент из фундамента проще, чем из стен. Особенно если стены — с завода железобетонных изделий, где учёт куда прозрачнее, чем на самой стройке. Как влияют на планирование подобные неофициальные стимулы?
Но система оплаты строительных работ не раз пересматривалась. Незавершённые же стройки — притча во языцех с самого начала советской индустриализации. Фундаменты и тогда закладывались фантастически быстро: так, роман Валентина Петровича Катаева «Время, вперёд!» (вскоре название стало популярнейшим лозунгом [186] ) посвящён технологическому (и идеологическому) процессу достижения рекордной скорости бетонирования фундамента на Магнитогорском металлургическом комбинате.
186
Музыка к фильму, снятому по этому роману, десятилетиями открывала главную советскую новостную программу «Время» и вернулась на экран даже после многих постсоветских телевизионных экспериментов.
Долгое освоение порождено не в последнюю очередь катастрофической нехваткой квалифицированных кадров. К конвейеру становились вчерашние строительные чернорабочие. Да и на новостройку люди приходили в основном из деревни. Не зря одновременно с индустриализацией началась коллективизация. Устранение межей, укрупнение сельхозугодий позволило применить наиэффективнейшие тогдашние агротехнологии, высвободив множество рабочих рук. Сходное укрупнение — хотя иным методом (в основном — скупкой обанкротившихся ферм) — прошло тогда же и в Соединённых Государствах Америки, где также резко подняло производительность на селе и вывело множество работников в города, позволив в скором будущем — к началу Второй мировой войны — вновь резко нарастить промышленное производство.
Кстати, и в СССР, и в СГА переход к новым агрометодам сопровождался изрядными сбоями производства (но по разным причинам: у нас — неосвоенность технологий, у них — кризисное падение спроса). По самым надёжным оценкам, у нас три миллиона жертв голода (хотя заинтересованные политики говорят и о семи), у них — от миллиона до пяти (там приняты иные методы демографической статистики, так что данных за нужный период маловато).
Но дело не только в нехватке отечественного рабочего опыта. Многие производства запускались столь несинхронно, что немалая их часть поначалу работала впустую. Так, легендарная ДнепроГЭС в первые годы работы оказалась загружена лишь на седьмую долю проектной мощности: ещё только строились новейшие мощные заводы, для чьего энергоснабжения создана одна из лучших и совершеннейших гидроэлектростанций тогдашнего мира. Ярчайший пример ошибок централизованного планирования?
Строительство в те годы уже изрядно механизировано. Наиэффективнейшее оборудование — с электроприводом. Если бы ДнепроГЭС строили одновременно с заводами, потребляющими её энергию, само их строительство заняло бы куда больше времени, да и обошлось бы заметно дороже. Если смотреть с поста директора ГЭС — она и впрямь несколько лет работала неэффективно. Если же исследовать весь производственный комплекс, созданный у днепровских порогов — распределение сроков приходится признать оптимальным.
Аналогичный анализ других больших производственных комплексов показывает: значительная часть подобных рассогласований — кажущаяся, фактически же оптимизирующая какие-нибудь существенные аспекты строительства комплекса в целом. Советские планы составляли мастера.
И выполняли — тоже мастера. Многие годы я думал: единственная советская пятилетка, исполненная по всем ключевым показателям — восьмая (1966—70), косыгинская. Только недавно узнал: планы составлялись в двух вариантах — отправном и оптимальном. Отправные — рассчитанные на худший случай — выполнялись всегда, кроме разве что военных лет. А вот оптимальные — осуществимые только при наиблагоприятнейшем стечении обстоятельств — лишь указывали, что делать с результатами непредвиденного везения.
Вроде бы печальный опыт долгостроя первых двух пятилеток не помешал в третьей — начавшейся в 1938-м — также наплодить немало новостроечных площадок. Прежде всего — в новых промышленных районах: Урал, Сибирь, Средняя Азия… Тоже омертвление средств? Ан нет: в 1941-м именно на эти площадки эвакуировались — порою прямо из-под носа немцев — многие тысячи промышленных предприятий. И уже в начале 1942-го наше оборонное производство приблизилось к довоенному уровню, а к концу года — существенно превзошло и наши довоенные возможности, и промышленность Германии со всей подмятой под неё континентальной Европой.