Суп из крылышек стрекозы
Шрифт:
Если взять те газеты, которые дедушка прочел, то он ругаться, наверно не будет. Он может даже и не заметит. А если заметит, то Андрейка всегда может пойти в киоск «Союзпечать» и купить там дедушке новую газету.
Ведь у Андрейки будет много денег. Мальчик знал, что любимая дедушкина газета «Советский спорт» стоит пять копеек. А он, Андрейка, за каждый кусочек от газеты будет получать по пять копеек. А одну газету, наверно, можно разрезать на сто миллионов кусочков. И за каждый получить пять копеек! Это сколько же газет купить можно? Дедушке их вовек
Лучше на эти деньги купить мороженое! И пирожное! И ситро «Буратино»!
Когда Андрейка понял, что его не возьмут работать в автобус, потому что у него имя не подходящее, то сначала очень огорчился. И огорчался целых пять минут, но потом решил, что еще успеет придумать, на какой работе ему работать. И перестал огорчаться.
Тем более, что бабушка сказала, что Андрейке надо выучится на комбайнера, потому что комбайнеру много денег платят и все его уважают.
Еще Андрейке нравилась работа, на которой работала старенькая тетечка по имени Баба-Валя. Она работала в клубе, стояла у входа в зал и отрывала кусочки от зеленых бумажек, которые ей протягивали.
А потом сидела в кресле и смотрела все фильмы подряд. И детские, и взрослые. И мультфильмы «Ну, погоди!» тоже. По несколько раз в день.
Когда она вставала со своего места и ходила между рядами, большая тень от ее головы появлялась на экране, закрывая то, что там показывали.
– Баба-Валя, ты не стеклянная! – кричали ей взрослые мальчишки с задних рядов, – Спрячь голову в карман!
– Ребята, уберите семечки! – в свою очередь кричала им Баба-Валя, – И не курите там! А то выгоню всех!
Вот и вся работа. Эта профессия очень подходила Андрейке, правда он немного побаивался больших мальчишек, которые сидели на задних рядах, и, не смотря на запрет, все равно лузгали семечки и курили.
В клубе была еще одна тетечка: она сидела за маленьким окошком с решеткой, брала деньги у желающих посмотреть кино, выдавая им взамен зеленые бумажные квадратики.
Эту тетечку звали Кассир, и хотя она, как и в автобусе, брала у людей деньги, Андрейка не хотел работать на ее месте. Ведь из маленького окошка в ее комнатке кино не увидишь. Другое дело Баба-Валя – сиди себе в зале и смотри кино. У Бабы-Вали даже кресло свое было, прямо возле входа. Его никто никогда не занимал. А мальчишек можно и не трогать – пусть себе курят и семечки лузгают.
Еще Андрейка хотел работать артистом. Раньше хотел работать Вячеславом Тихоновым, которого еще звали Штирлиц, но когда повзрослел, решил, что лучше быть Михаилом Боярским, который был мушкетером Вартаняном, дрался на шпагах, скакал на коне и носил усы.
Один раз Андрейка надел на голову бабушкин парик, нарисовал черным карандашом красивые усы и нахлобучил на голову старую дедушкину шляпу. Когда он взглянул в зеркало, то увидел там настоящего Вартаняна, правда, без шпаги.
Пока Андрейка искал шпагу, сначала пришел дедушка и забрал шляпу, потому
Дедушка позвал Андрейку с собой, но мальчик любил ходить на огород только тогда, когда поспевали помидоры. Он срывал самый спелый плод, мыл его водичкой из бутылочки, которую приносил с собой дедушка, а потом съедал его вместе с хрустящей горбушкой хлеба, которую тоже приносил дедушка. В другое время ходить на огород Андрейка не любил.
Следом за дедушкой пришла бабушка и забрала свой парик. Она никуда Андрейку не звала, зато сказала, что он вымазал чем-то лицо под носом, и заставила мальчика умыться.
Бабушка не любила Михаила Боярского, она говорила, что он похож на черта. Бабушка любила певца Валерия Леонтьева, который был похож на пуделя.
Мама тоже не любила Михаила Боярского, хотя и не говорила, что он похож на черта. Мама любила Юрия Антонова, который был похож на Винни-Пуха.
А папе не нравился ни Михаил Боярский, ни Юрий Антонов, ни похожий на пуделя Валерий Леонтьев. Папа слушал на магнитофоне пленку, где какой-то дядька хриплым голосом пел про горы, про жирафа и про утреннюю гимнастику.
Андрейке тоже нравились эти песни, особенно про жирафа, которому все видно, потому что он большой.
Когда Андрейка спросил у папы, кто поет эти смешные песни, папа ответил, что это Высоцкий.
И Андрейка подумал, что когда ему перехочется быть Михаилом Боярским, то можно захотеть стать Высоцким…
Наша новая квартира
Андрейка любил ночевать у бабушек. Одна бабушка – папина мама, жила на соседней улице. А вторая – мамина мама, жила очень далеко. Едва ли не в другой стране.
Чтобы к ней попасть, нужно было ехать на автобусе целых четыре остановки, потом пересесть на следующий автобус и проехать еще две. А потом долго идти пешком. Минут пятнадцать.
Летом, когда стояла хорошая погода, к бабушке можно было дойти пешком. Напрямик, через поле.
Так выходило чуть ближе, чем на автобусе, но все равно очень далеко.
Целый километр нужно было идти, наверно, а может, даже больше.
Поэтому Андрейка не любил ходить пешком в гости к маминой маме. И ездить на автобусе тоже не любил.
А ночевать у бабушки Андрейка любил. Но только когда папа сажал его впереди себя на мотоцикл и вез напрямик через поле.
Такие поездки Андрейка любил. Любил, когда ветер трепал его волосы, забивался в нос. От этого становилось трудно дышать носом и приходилось дышать ртом. Андрейка широко открывал рот и крепко сжимал коленями бензобак.
Мотоцикл подпрыгивал на кочках, но Андрейка не боялся, он знал, что рядом с ним папа, самый лучший в мире ездок на мотоцикле.
На мотоцикле ехать к бабушке было недалеко – раз и приехали. Андрейка даже жалел, что на мотоцикле так близко ехать. Лучше бы пешком было близко, а на мотоцикле далеко-далеко.