СУПЕРАНИМАЛ (Сборник)
Шрифт:
Точно так же у него не было проблем с измерением времени. Невидимые светила кружили на сложных каруселях гравитации, а он всегда «узнавал» свое относительное положение в этом космическом механизме. Часы с вечным приводом шли не останавливаясь; ось проходила через его сознание, и нематериальные стрелки перемещались по циферблатам орбит…
Никто не сообщил ему, что его восприятие уникально. Данная особенность предоставляла дополнительную степень свободы и преимущество над вероятным соперником. Если только ею не обладали все анималы. Но Локи до сих пор не потрудился это выяснить. А как насчет митов? Вот тут-то он точно знал: в вопросах ориентирования на незнакомой местности
Легкая добыча. Жалкие создания. Либо эволюционное недоразумение, либо необходимое промежуточное звено. Эдакий генетический отстойник…
Локи склонялся к последнему варианту. Поэтому он так серьезно и тщательно готовил предстоящую операцию. Личная ферма с большим поголовьем открывала отличные перспективы для селекции. Кроме того, нельзя упускать из виду и крайне актуальную проблему питания…
И вот он стоит рядом с бомбардировщиком. Даже поверженный и наполовину утопленный ангел был огромен. Проникнуть в пилотскую кабину оказалось непросто. Локи понадобилось на это около получаса.
Ледорубом он вырубил ступеньки в крутых скользких склонах, образовавшихся по обе стороны фюзеляжа. Когда поднялся на пару метров и стер ладонями слой налипшего на обшивку снега, то увидел на борту рисунок двуликого существа. Две головы, сросшиеся затылками. Одно лицо – красивое женское; другое – яростное мужское.
Был повод задуматься, как называли самолет те, кто летал на нем. Локи не сомневался, что за штурвалом сидел латентный суперанимал. А оружие у суперов всегда в почете – не важно, нож ли это, который помещается в рукаве, или сверхзвуковой стратегический бомбардировщик. Отношение трепетное, как к властной любовнице, которую не можешь бросить, даже если захочешь. Она знает о тебе слишком многое. Она добралась до твоей истинной сути. И только с нею испытываешь оргазм…
Да, это был настоящий культ оружия. А культ требует идолов и жертвоприношений. Есть жрецы, и есть предназначенные в жертву. Есть созданные, чтобы убивать, и это сильнее их. Та самая «любовница» крепко держит их за крутые яйца.
Например, когда Локи брал в руку Громобоя, он чувствовал одно и то же. Тень смерти падала из той запредельности, где все расписано на миллионы лет вперед, где существа заранее занесены в реестры живых и мертвых… Но он мог изменить все это одним движением. Зачеркнуть проклятую предопределенность. Просто невыстрелить.
Он один отвечал за все и не сваливал ответственность на потусторонних кукловодов. Да и не считал себя марионеткой – пусть даже нити тянулись к божеству.
А имена… Что ж, имена украшали эту игру, делали реальность завораживающей и таинственной – будто маски, одетые на неживые предметы. Как правило, благородное личное оружие суперанималов не меняло имен и владельцев. Переименовать его – известная всем дурная примета, которая срабатывала безотказно. Так безотказно, что давно пропала охота проверять.
Но хуже всего – по глупости или неведению заполучить в «крестники» кого-нибудь из Проклятого Арсенала…
Поэтому обычно оружие мертвеца либо отправлялось под лед вместе с ним, либо подвергалось специальному ритуалу стирания имени.
У Локи не было этих проблем – своего Громобоя он взял прямо с армейского склада. Девственник в заводской смазке. Он будто копил силу, пролежав в бездействии не один десяток лет. Ржавчина не коснулась его. Локи окрестил свою новую пушку спустя двое суток в Алтарной норе. У нее действительно был громкий убедительный голос и соответствующий калибр.
С Фридой дело обстояло сложнее. Она попробовала его крови, когда принадлежала другому хозяину – суперу по кличке Питон. То был плохой день, который хорошо закончился. Локи все-таки отправил Питона на тот свет, а потом выдернул из раны нож. Ему показалось, что он схватил ядовитую змею.
И несмотря на это, он еще не держал более удобного клинка. Прекрасный баланс, шероховатая рукоять, совершенный изгиб кишкодера. В этом тоже проявился вкрадчивый и коварный «характер» Фриды – она будто втиралась в доверие, прикидывалась послушной, чтобы однажды неведомо как оказаться вне ножен, и тогда новый хозяин, случайно поскользнувшись и падая, навалится на нее своим брюхом…
Мало кто решился бы оставить себе такой клинок. Но Локи принял и этот вызов судьбы. Он страстно желал исправить ее брезгливую и кислую гримасу, обращенную к нему, на улыбку. В крайнем случае, если она посмеет насмехаться над ним, – вколотить ей зубы в глотку. Но не сдаться. А для Тихой Фриды он придумал специальную узду.
У Питона была еще удавка, за что, собственно, он и получил свое прозвище, но это – штуковина для извращенцев, убивающих не по необходимости, а ради удовольствия…
Локи мог часами говорить об оружии. Это был его конек. Он безо всяких усилий запоминал истории, услышанные в разных колониях и в разные годы от самых разных людей. Они все без исключения имели налет темной романтики. А чего стоили имена клинков – Золинген, Звенящая, Хлеборезка (кто помнил вкус настоящего хлеба?), Грань, Ласка, Пиранья, Черный Лед! Огнестрельные родственнички тоже оставляли простор для фантазии: Кали (шестиствольная авиационная пушка), базука Большая Берта, Отправитель, Чистоплюй, Доктор Айболит, дробовик Фаршировщик, Бонд, винтовочный обрез Член Господень…
Среди них были свои аристократы и плебеи. Были носители легендарных свойств и те, что сами творили легенды. Некоторые имели уникальную родословную и сменили много имен и хозяев. Потеряли в чистоте, прошли огонь и воду, познали все круги ада, будто старые шлюхи, – зато приобрели универсальность и уникальную приспособляемость.
Что же касается ангела смерти, то его имя навеки останется загадкой.
6. СТУДЕНТ
Наката сидел в своем закутке, отгороженном пластиковыми щитами, и безуспешно пытался сосредоточиться над решением шахматной задачи. На самом деле ему было не до шахмат. Возвращение Роя огорчило его сильнее, чем он мог предположить. Будто разодрал едва затянувшуюся рану. Но Наката сдерживал эмоции, даже в одиночестве напяливая на себя маску невозмутимости. А уж показать их кому-либо он ни за что не решился бы. По крайней мере пока. Приходилось считаться с тем, что мэр – личность популярная. Даже его ошибки нередко оборачивались триумфом. Вот как сейчас. Завел группу черт знает куда, едва не заблудился и не погубил людей, спасся только благодаря своей шавке… и на тебе – герой!
А все почему? Потому что люди в массе своей не умеют мыслить критически и не способны на объективные оценки. Они – стадо, тупо бредущее за вожаком. Куда угодно, хоть на бойню. Наката чувствовал себя вожаком, способным вести за собой пассивную толпу, но ему не давали развернуться. Он тайно возненавидел Роя с того дня, когда проиграл на выборах мэра. За него, Накату, проголосовало смехотворное количество избирателей. Всего несколько человек. И что самое убийственное, они, кажется, сделали это из жалости. Чтоб подсластить горькую пилюлю. Накату оскорбляли их подачки.