Суперневезучая
Шрифт:
– Похоже, что эти убийства из другой оперы. Если бы тебя тоже хотели убить, то пришли бы к тебе домой.
Лизу передернуло от одной мысли о подобном исходе. И она поспешно сказала:
– Как хорошо, что я переезжаю к тебе.
– Знаешь, я тоже рад.
И Толя одарил Лизу таким теплым, таким ласковым и одновременно страстным взглядом, что у той мурашки побежали по всему телу. Но теперь это были приятные мурашки. Предвещавшие еще более приятные ощущения.
Квартира у Толи в самом деле оказалась большой. Помимо двух изолированных комнат
– Не похоже, – сказала она Толе, – что ты часто пользуешься этой комнатой.
– Вообще не пользуюсь. Я ведь холостяк. Стирать и гладить свои вещи и белье я отдаю в прачечную. Эта комнатка мне без надобности.
– Тогда, если ты поставишь в эту комнату раскладушку или диванчик, то я могла бы тут пожить, совсем тебя не стесняя.
Но Толя возмутился.
– Об этом и речи быть не может! Для тебя уже приготовлена другая комната!
И, распахнув соседнюю дверь, он продемонстрировал замершей от восторга Лизе ее комнату.
– Вот твоя комната. Нравится?
Лиза не могла даже говорить. Она нашла в себе силы только для того, чтобы кивнуть и замереть в восхищении. Это была не комната, а мечта! Настоящая мечта любой женщины. Розовато-персиковые шелковые занавески на окнах, белая с позолотой мебель. Такая же шелковая обивка. Пушистый ковер на паркетном блестящем от лака полу. Нейтрально серо-розовые обои в крохотный цветочек и цветочные бутоны.
– Нравится?
– Какая красота!
Лизе показалось, что Толя вздохнул с облегчением. Она мимолетно удивилась, почему его это так волнует, но тут же ее новый знакомый предложил:
– Давай немного перекусим? А то, если честно, я пока сражался с этими тремя типчиками, здорово проголодался.
– Ой! У меня же целых две сумки с продуктами.
– Свои продукты оставь. Съедим их позднее. У меня уже все готово.
Он провел Лизу на кухню. Где словно фокусник смахнул со стола легкую скатерть.
– Вуаля! Кушать подано!
В полном обалдении Лиза таращилась на стол. Чего тут только не было! И салат из свежих овощей! И зелень! И соленая бамия, черемша и огурчики. И светлая, нарезанная крупными кусками осетрина – такая свежая, что на ее плотном белом мясе выступила влага.
– Осталось разогреть только горячее. Но оно за три минуты будет вполне съедобным.
И Толя нажал на кнопку послушно загудевшей микроволновки.
– И все это ты приготовил своими собственными руками?
– Конечно. А чему ты удивляешься?
Лиза только покачала головой. Толя даже цветочки на стол поставить не забыл. И салфетки положил.
– А вот мой муж никогда не баловал меня таким образом. Даже в наш медовый месяц.
– Значит, он был дурак. Ой, прости, пожалуйста! Я же забыл, что он умер!
– Ничего, –
– Забудь о нем.
Говоря это, Толя откупоривал бутылку красного вина.
– Мы будем пить? – удивилась Лиза. – Днем?
– Один бокал за наше воссоединение под этой крышей, ничего страшного. В ближайшие часы у меня нет никаких дел, ехать никуда не нужно, за руль садиться тоже не нужно. Значит, бокал вина мне не повредит.
– Ну, как знаешь.
Лиза не призналась, но ей ужасно хотелось выпить. Или даже напиться. Все-таки она сегодня в подъезде, пока бомжи волокли ее в свой подвал, натерпелась изрядно страху. Тогда она этого не поняла. Потом надо было быстро собирать вещи, ведь у дверей ее ждал Толя. И у Лизы не было времени распускать нюни. Но сейчас, оказавшись вдали от места, где она чуть не лишилась в очередной раз жизни, в уюте и безопасности Лиза почувствовала, что у нее наступила реакция. На глаза навернулись слезы. А потом теплая влага потекла по лицу, скапливаясь на кончике носа.
– Эй! – встревожился Толя, который как раз в этот момент поставил на стол сковороду с жареным крупными кусками мясом и так же крупно нарезанной картошкой с луком. – Ты чего сырость разводишь? Что случилось? Тебе плохо?
– Спасибо тебе огромное! – прорыдала Лиза. – Это я от облегчения плачу!
– Ты теперь в полном порядке. И я позабочусь, чтобы так оно и оставалось впредь.
– Ты себе не представляешь, сколько я всего натерпелась за последние дни.
– Еще как представляю!
– Извини меня, Толя!
– Все в порядке. И не нужно тебе извиняться. Такое бы не всякий мужчина выдержал, а ведь ты всего-навсего слабая девочка.
– Тоже мне девочка! Какая уж я девочка! Скорей, тетенька!
– Нет, именно девочка. Милая, нежная и очень ранимая.
И подсев к ней, Толя обнял ее за шею, поднял заплаканное Лизино лицо и неожиданно поцеловал ее прямо в губы. Лиза не отшатнулась и не оттолкнула Толю. В его поцелуе не было ничего пошлого или противного. Он просто слегка коснулся своими губами ее губ и улыбнулся:
– Ты вся соленая. Так бы и съел тебя в качестве закуски к свежим огурчикам.
– Ой! – спохватилась Лиза. – Ты ведь голодный. Прости меня, пожалуйста. Сижу тут, нюни распустила. Мешаю тебе.
– Ты мне не мешаешь. И знаешь что, перестань извиняться по каждому пустяку.
– Извини… Ой!
Лиза кинула на Толю виноватый взгляд. Но тот лишь покачал головой.
– Ну, и гад же был твой муж, вот что я тебе скажу! – произнес он и добавил: – Садись к столу и ешь!
Лиза сомневалась, что сможет проглотить хотя бы кусочек. Но оказалось, что может. И даже не один кусочек, а очень и очень много кусочков. Она ела так, словно провела последние месяцы на необитаемом острове, питаясь исключительно жесткими насекомыми и противными пресмыкающимися. И теперь отрывалась за все дни воздержания.