Суперобъединение или второе пришествие Христа

Гущин Александр Александрович

Я понял, кто меня угощает водкой. Испугался, и быстро ретировался в свою комнату, сославшись на усталость. В тот день словесных совпадений было слишком много.

Геракл, Дон Кихот, Наполеоны отвергнуты

В Киеве, далёко, на горах

Смутный сон приснился Святославу...

"Слово о полку Игореве"

Я засыпал. Духи отцов были за меня. Пророки и боги, во главе с Иисусом Христом предлагали помощь

в обмен на молитву. Помолившись, попросил Христа нейтрализовать Аллаха и Магомета, и не мешать моей войне с ГРУ.

– В подходящее время вспомню тебя в молитве, сейчас некогда, - сказал я Христу.
– Время воевать! В рукопашной схватке не до молитвы!

Помощь предлагали знаменитые герои - Геракл, Дон Кихот и Наполеон. Но они были пьяны. Я велел Санчо Пансо отвезти героев протрезвиться у ветряных мельниц их подвигов. Затем на отвергнутом Наполеоном пароходе, отправил пьяниц, на остров Святой Елены, что в Атлантическом океане.

Санчо, схватив пьяного от собственного величия Боннапарта, схватив лыко не вязавшего от виноградного вина Геркулеса, прихватив хмельного от собственной глупости, хитроумного идальго Ламанчского, оттащил глупцов от философа.

Оруженосец погрузил великих людей на Росинанта, на кентавра Хирона, увёз на пароходе, от философа подальше.

Колокол звонит по писателям

В дрёме мнилось, что именитые писатели и поэты пришли дать мне совет.

Но их помощь отверг, говоря, - Герцен, твой "Колокол" звонит по тебе. Ты, Александр Иванович, до сих пор с Чернышевским не знаешь, что делать.

Некрасова я выпроводил вон. - Выйди вон, гражданин-поэт-товарищ-барин, - молвил я Некрасову.
– Из-за тебя, Николай Алексеевич, русский народ толком не понял, кому на Руси жить хорошо.

Автору "Войны и мира" заявил, - дубина народной войны, досточтимый Лев Николаевич, любезный граф Толстой, дубина-то стоеросовая, о двух концах.

– Твои произведения, гражданин, - говорил я Достоевскому, - это преступления без наказания. Все знают, что у Достоевского "Идиот" и "Бедные люди" беспомощные, - на что они мне? Идиоты и прочие бедные, не смогли бесов прогнать!

– Ты, гусар, прапорщик Лермонтов, не умеешь стрелять, - поучал я автора "Бородина", - поди вон, прапор-мазила.

– И Белинский может быть свободен. Не хочу я, Виссарион Григорьевич, чтобы вы обо мне, посмертно, написали, как о Добролюбове: "Какой светильник разума угас, какое сердце биться перестало!"

Гоголю сказал, что не сделал привычки опираться на мёртвые души, мне живая опора нужна.

– Ты, Антон Павлович, - заявил Чехову, - несколько мелковат. Клим, твой литературный герой, куда как крупнее тебя.

Наркоман Шерлок Холмс щенок, по сравнению со мной!

Артура Конан-Дойля, вместе с Шерлоком Холмсом отправил искать щенка доктора Ватсона. Щенок бульдога жил у Ватсона в Лондоне, в гостинице на Стренде. Когда доктор переехал на Бейкер-стрит, в дом 221-б, щенок бесследно исчез.

– Шерлок, - втолковывал я недалёкому наркоману, кокаинисту Холмсу, - прекрати колоть семипроцентный кокаин! Найди собаку! Для тебя нашлось загадочное дело. Если не найдёшь щенка, отправляй Конан-Дойля в английское общество защиты животных! Пусть Артур объясняет, куда дел беспомощное животное!

Сладкие парочки - нудисты на букву "М"

Сладкую парочку: Мопассана Ги де, с Авророй Дюпен, и другую парочку: Жоржа Санда с баронессой Дюдеван я отправил на нудистский пляж города Парижа.

– С вашими категориями мышления, - говорю им, - с вашим культом голого тела и всего, что относится к половой жизни, сиречь с вашим бесконечным разговором о сексе, вам самое место быть в среде нудистов.

Идите, идите,

– подталкивал я к раздевалке нудистского пляжа развратную четвёрку.

– Идите с богом или без. Нудисты на букву "М" вас поймут и прослезятся.

Где вы, анти Франс Анатоль и анти Эмиль Золя?

Французов Эмиль Золю и Франса Анатоля отправил поискать их антиподов. Как известно, Золя Эмиль и Анатоль Франс выступали в защиту еврея Дрейфуса, невинно осуждённого за шпионаж.

У меня наоборот: я не еврей - русский, послал из Испании информацию через министерство иностранных дел России о шпионах-мафиози, признаваясь в том, что сам, тоже шпион. Я высветил многомиллионную контрабанду, а меня не признают!

– Где вы, - подавал я свой голос вопиющего в пустыне, - где вы анти прогрессивные писатели, готовые меня защитить?

Муму в шагреневой коже

По моему жестокому приказу, на глазах у изумлённых писателей: на глазах у Оноре де Бальзака, на виду у Гюго Виктора, пред очами Ивана Сергеевича Тургенева второй раз утопили собачку Муму. Утопил Квазимодо и Человек, который смеётся. Вдвоём, по моему высокомерному приказу они завернули Муму в шагреневую кожу Бальзака, и вторично утопили на глазах у протестующего жестами глухонемого Герасима. На шагреневой коже, по-гречески, было предначертано: ??????.

Второй раз Герасим не стерпел гибели Муму, набросился на обидчиков. Немой утопил Квазимодо, этого разбитного и неудачно спаянного великана Франции в реке Березине. Гуинплена, владельца девятнадцатью округами с восьмидесятью тысячами вассалов и тяглых людей, этого восемьюжды барона Англии и сицилийского маркиза, эксплуататора человеческого мышления Герасим утопил в Гримпенской трясине человеческой глупости.

Расправившись с Квазимодо и с Гуинпленом, русский Герасим перестал быть немым. Выхватив нож из голенища, он с русским рукопашным матом погнался за писателями и за мной.