Superстар
Шрифт:
– Александр Яковлевич, сдавайте билеты, – женщина произнесла это вполне уверенно. – Мы всё оплатим.
– Оплатите, оплатите… Эх, не люблю необязательность. А мужик время долго подбирал, чтобы я смог к нему приехать. Работает он пока.
– Дядя Саша…
– Ладно-ладно. Я понимаю. Это дело потерпит. Не прокиснет. Не смертельно. Ваше важнее. Несравненно важнее. Я понимаю.
Старик задумался. Тумашов переспросил:
– Так ты согласен нам помочь?
– Так-так-так, сказал бедняк… Я-то может быть и согласен. Но всё же подумать надо не только мне. Знаешь, Слава, ты… Нет, вернее, я…
Гость нахмурил брови:
– Ничего не понял. Зачем мне ещё звонить?
– Знаешь, Слава, просто, когда ты ко мне шёл – ты жил в прошлом. А настоящее оно уже совсем другое. Боюсь, что, встретившись со мной сегодня, завтра вы можете пожалеть о своём решении. Стой-стой-стой! Ничего не говори. Если не передумаешь – звони. Позвони до трёх часов дня. Если не позвонишь, я полечу в Ригу.
Глава третья
26 августа
Смильтон сидел в кабинете следователя СКР и листал дело Андрея Ярославовича Тумашова. Папка была толстой, но стоящей информации в ней было крайне мало. Тем не менее, прочитав документы один раз, Смильтон стал внимательно перечитывать их заново. В руках у него была записная книжечка и карандаш. По ходу чтения он иногда что-то записывал, произнося при этом: «Такс-такс-такс». За соседним столом сидела миловидная брюнетка. Она занималась каторжной для любого следователя рутиной: набивала в компьютере письма, повестки, постановления. На высокой спинке кожаного кресла висел её мундир с погонами капитана юстиции. Дверь резко отворилась, и в комнату с улыбкой на губах ввалился высокого роста полковник:
– Николь…, – увидев старика, он тут же осекся и изменился в лице. – Николь Викторовна, почему в кабинете посторонний?
Она улыбнулась в ответ:
– Юрий Аркадьевич, познакомься, это Александр Яковлевич Смильтон.
Полковник критически оглядел гостя и ухмыльнулся:
– Понял. Теперь мы точно всех переловим. «Криминальная столица» навсегда останется в прошлом. На улицах Питера отныне будет тихо, спокойно и культурно.
Старик выдержал наглый взгляд распоясавшегося полковника, хлебнул чайку и, обнаружив, что чашка пустая, плеснул в неё из потёртого временем термоса новую порцию:
– Не бойся полковник, статистику я вам не испорчу. Вашу статистику невозможно испортить.
Полковника это задело. Никто уже давно не позволял себе так изощрённо ему хамить. Разве что вышестоящее начальство. Он подошёл вплотную к Смильтону и, чуть наклонившись, сделал вид, что внимательно изучает материалы дела:
– Ну что, Алексей Яковлевич, уже раскрыл? Достаточно одного прочтения?
– Нет, Георгий Аркадьевич, скоро сказка сказывается, да не скоро дело раскрывается.
– Запомни, дед, меня зовут Юрий Вагин, а не Георгий Жуков.
– И ты запомни, – спокойным голосом возразил старичок. – Меня зовут Александр Яковлевич, а не Алексей Яковлевич.
Полковник, опёршись своими ручищами на стол, вылупился на Смильтона, стараясь задавить его невообразимо суровым взглядом. Но тот невозмутимо почесал за ухом и, отхлебнув из чашки, предложил:
– Чем понтами
Вагин даже оторопел, выпучил глаза, а потом захохотал:
– Ну, дед, ты мне нравишься. Выдержка у тебя, как у космонавта. Ладно, сейчас звякну, принесут тебе кипяток.
Полковник подошёл к столу Николь Викторовны и нажал кнопку селектора:
– Вагин говорит. Слушай, будь другом, принеси чашку чая в кабинет Перескок.
– Кипятка! Заварка у меня своя, – вставил пояснение Смильтон.
В это время раздался телефонный звонок. Старичок почесал двумя руками голову, потянулся, пошевелил плечами, расправив лопатки, и неторопливо вытащил из кармана брюк старенький облезлый сотовый:
– Смотри-ка, не жулики. А то мне каждый день прощелыги разные названивают. Откуда в стране безработица? Столько народу на телефонах сидит и ежедневно интересуется: есть у меня лишние деньги и мозги или нет? – всю эту тираду он проворчал негромко, скорее для себя: – Алё! Смильтон моя фамилия. А, Слава, здравствуй, дорогой! Чем занимаюсь? Этим и занимаюсь. В следственном комитете сижу. Какие перспективы? Хорошие перспективы. Хорошие для следствия, естественно. Да, да, да. Зацепок много. Даже чересчур. Почему бездари? Нет, и не лентяи. Хорошо поработали. Папка тяжёлая. Боюсь надорваться. Нет, сегодня я буду здесь. Ты хотел мне машину дать. Завтра она понадобится. Пусть к девяти утра к моей парадной подъедет. Не трудись, номер я всё равно не запомню. Но у нас во дворе представительских машин не пруд пруди. Найду.
Он отключил телефон и улыбнулся смотрящей на него Николь:
– Не думал, что в преклонном возрасте буду рассекать по городу на чёрном мерседесе.
Вагин снова подошёл вплотную к старику, с ухмылкой поинтересовался:
– Это каких-таких зацепок в деле много?
– Разных.
– Пример.
– Женщина, которая в шляпе, одета очень броско. Найти её по этой одёжке нетрудно. Её найдём – многое прояснится.
– Больше месяца уже прошло. Как ты её найдёшь?
– Найду, не твоя забота. А то, что столько времени потеряли – это одно из многочисленных ваших упущений. Я не стал об этом отцу покойника говорить, чтобы вас не позорить.
Полковник даже оторопел, чуть отпрянув назад. Затем захохотал, оглядываясь по сторонам и как бы ища поддержку:
– Во даёт, Пинкертон! Только зашёл – уже дело раскрыл. Дед, ты не много на себя берёшь?
– В самый раз беру. Ни больше, ни меньше.
Старик раскрыл термосок и заглянул внутрь. Затем вытащил из кармана тряпичный туесок и стал сыпать в сосуд сбор трав. Вагин не унимался. Его бесила наглость простоватого на вид дедка:
– Какие нахрен упущения? Давай, мудрейший, выкладывай!
– Ты этого точно хочешь? – не отрывая взгляда от сыпавшейся в термос струйки, переспросил Смильтон.
– Говори.
– Хреново вы работаете, бездарно. Где анализ крови покойника?
– Зачем он нужен? Смерть наступила от удара головой о пол.
– Так это несчастный случай?
– Да.
– Не получается. Убили его. Убили твёрдым тупым предметом. Это не я придумал. Это в экспертизе так написано.
– Написано-то, оно написано. Но написать каждый может. Пол тоже твёрдый и тупой.