Супруг для леди
Шрифт:
– Симпатично получилось, – сказал он Пегги, глядя, как Аннабел снова принялась набивать форму маслом. Он никогда не обращал внимания на внешний вид масла, но теперь он припомнил, что у масла, которое появлялось на его столе, на верхушке стоял его герб.
У Пегги сделался довольный вид.
– Сиротский приют подарил мне форму для масла как прощальный подарок, – сообщила она.
– Когда вы покинули его, чтобы выйти замуж за мистера Кеттла? – осведомилась Аннабел.
– Точно так.
Эван был вынужден признать, что Пегги выглядела
– Конечно, когда я покинула приют, я точно не знала, выйду ли я замуж за мистера Кеттла или за мистера Макгрегора.
– Что? – изумилась Аннабел. Она как раз собиралась перевернуть второй кружочек масла на приготовленную для этого тарелку, но застыла на полпути.
– Коробейник принес в приют весточку, что мистер Кеттл и мистер Макгрегор хотят жениться, – объяснила Пегги. – Я единственная из совершеннолетних девушек была согласна отправиться в глухие дебри на севере страны. Поэтому я поехала вместе с коробейником. Сиротский приют подарил мне форму для масла, а потом коробейник был так мил, что подарил мне обруч для сыра, потому что я помогала ему по дороге сюда. – Она просияла. – Я собираюсь сделать сыр, когда у меня будет лишнее молоко.
– Так, значит, вы приехали сюда с коробейником, а потом выбрали мистера Кеттла? – спросила Аннабел с явным интересом.
Эван устроился поудобнее у дверного косяка, скрестив руки на груди.
– А что, если бы вам не понравился ни мистер Кеттл, ни мистер Макгрегор?
– К тому времени коробейник тоже сделал мне предложение, – ответила Пегги, явно упиваясь своей популярностью. – Но как только я увидела мистера Кеттла, так сразу и поняла, что мы созданы друг для дружки. Коробейник пытался переубедить меня. Конечно, останься я с коробейником, то кастрюль у меня было бы сколько душа пожелает. Но он ничуточки не расстроился, когда я выбрала мистера Кеттла. На самом деле он был так добр, что подарил мне к свадьбе отрез материи, и когда ребенок появится на свет, я сошью из него крошечное платьице.
Аннабел ничего не сказала, просто снова набила форму маслом, слегка насупив брови.
Эван подавил улыбку.
– Значит, у коробейника было полно кастрюль, так? Но у мистера Кеттла есть корова.
– Да, мне пришлось изрядно поломать голову, – сказала Пегги. Она с сонным видом лежала на кровати, положив руку под голову. – Но у коробейника было огромное пузо. – Она сонно хихикнула. – Ага, и вдобавок длинная борода. А мистер Кеттл – мужчина что надо.
Аннабел улыбнулась ей, и Пегги послала ей озорную улыбку и прибавила:
– До последнего дюйма!
Пегги хихикнула, а низкие раскаты смеха Эвана эхом прокатились по маленькому домику. А секундой позже к ним присоединилась и Аннабел. Глаза у Пегги уже закрывались, поэтому Эван приложил палец к губам и, пятясь, вышел из дома.
Снаружи он схватил Аннабел за руки и сказал:
– Стало быть, ты умеешь сбивать масло, так? И метко стреляешь из лука, и ездишь верхом. Есть ли что-то, чего ты не можешь делать?
Аннабел посмотрела на него, криво улыбнувшись:
– Я бы не смогла сделать выбор, который сделала Пегги. Я не хочу выбирать между кастрюлями и домашним скотом.
– Тебе нет нужды это делать, – сказал он, уткнувшись носом в ее щеку. – Я слышал, здешний коробейник ищет себе жену, но я тебя ему не отдам даже за все кастрюли и горшки в мире.
– У меня вопрос, – прошептала Аннабел, увлекая его подальше от дома.
Он подвел ее к дровяному сараю Кеттла и переменил позу, привалившись к стене, так что теперь он мог привлечь Аннабел к себе. Она охнула, но противиться не стала.
– Как дюймы могут быть тем, что надо?
– Что?
– Мистер Кеттл – мужчина что надо, – сказала она по-прежнему приглушенным тоном, хотя ее голос так и сочился любопытством. – До последнего дюйма.
К разочарованию Эвана, ему не пришлось растолковывать эту шутку, потому что стоило произнести ее вслух, как ее значение тотчас дошло до Аннабел. Она охнула, и из ее уст вырвался легкий смешок.
– Счастливчик мистер Кеттл, – заметила она.
– Да, полагаю, бедняга коробейник просто не смог с ним тягаться, – прошептал в ответ Эван.
– Это жестоко!
Эван поцеловал ее в шею.
– Итак, как тебе понравилось пахтанье?
– Это изнурительная работа, – ответила Аннабел, расслабленно навалившись на него, что он целиком и полностью одобрял. – Бедная Пегги! Это слишком тяжко: целый воз работы, да вдобавок ко всему еще и ребенок. Ты знаешь, что малыш может появиться в любую минуту, Эван? И что она будет делать? Здесь же на мили вокруг нет ни одной женщины!
– Полагаю, Кеттл ей поможет, – сказал Эван. В его голове начала пускать ростки одна мысль.
– Это позор! – проворчала она, словно даже не сознавая, что он целует ее в ухо. Но она сознавала: Эван чувствовал, как по телу ее прокатывалась легкая дрожь, когда он покусывал ее мочку. – Кеттл должен отвезти ее куда-нибудь, где ей обеспечат надлежащий уход.
– Он позаботится о ней, – сказал Эван.
– В подобные моменты женщине нужна другая женщина! И тяжелую маслобойку поднимать ей тоже не следует.
Эван отбросил всякую осторожность.
– Ты должна мне поцелуй, – изрек он.
Аннабел встретилась с ним взглядом и вытянула свои землянично-красные губки – столь же соблазнительные, как и у всякой уважающей себя сирены в Средиземном море.
Но он сдержался, едва коснувшись ее губ в легчайшем поцелуе – невесомом, точно шелк, и нежном, словно пушок.
– Ты должна мне фант, – заявил он. Едва заметный румянец окрасил ее щеки.
– Да.
– Думаю, я потребую свой фант прямо здесь, – задумчиво произнес он.
Она встревожено окинула взглядом пыльную, залитую солнцем поляну: