Супруга опального магната

Бузакина Юлия

— Ничего себе!

Я в восторге. Ему нравится мой восторг. Ничто так не вдохновляет моего мужа, как мои горящие глаза.

— Таша, милая, какое сегодня число? — лукаво посматривает на меня Виктор.

— Двадцать седьмое декабря. А что?

— Тебе не кажется, что пора нарядить елку?

— Ох, точно…

— Хочешь, отправимся вечером по магазинам?

— Хочу.

— Тогда после обеда отправляйся наверх и отдохни. У меня остались нерешенные вопросы. Потом заберу тебя, и поедем за рождественскими покупками.

—

Ура!

— Где поставим елку?

— А можно возле камина?

— Конечно.

— Я буду любоваться снегом за окном и нарядной елкой у камина.

Официант несет пасту и суп с гренками. Мы принимаемся за еду. Я вдруг ловлю себя на мысли, что скучаю по маме. Но страх перед ее злостью сильнее желания набрать номер и позвонить.

Первое рождество без родных. Впрочем, к чему теперь эти сентиментальные отступления? Я знала, на что иду, выбирая жизнь рядом с Виктором.

Глава 3. Таша

После обеда Виктор провожает меня наверх.

Я завариваю себе ароматный чай в хрупком фарфоровом чайнике. Ставлю чайник, красивую чашку и упаковку мармелада в сахаре на серебряный поднос. Усаживаюсь на мягкий диванчик у камина — столовая с панорамным окном теперь мое любимое место в апартаментах на верхнем этаже. Отпиваю глоток ароматного чая и представляю, что скоро у камина появится елка. Сердце переполняет глупый восторг. Я хочу елку. Хочу рождество с Виктором у камина. Глупая сентиментальность, свойственная всем беременным, овладевает моим сознанием окончательно. Хорошо, что наш медовый месяц продолжается, и Витя поддерживает мои идеи.

Открываю планшет – мне хочется еще раз увидеть пробный рекламный ролик, который прислал муж.

«Черный Ангел». Улыбаюсь. Название точно придумал Джино. Он скульптор, создает целые произведения искусства из мрамора. Черный ангел среди скульптур тоже имеется, он хвастался им, когда мы были во Флоренции.

Витя присылает сообщение.

«Все, малышка, я освободился. Можешь собираться, поедем за елкой».

Через час мы бродим по елочному базару. Я кутаюсь в длинную шубку, потому что к вечеру температура понизилась до восьми градусов мороза, и это еще не предел. Искоса посматриваю на охрану. Два огромных охранника следуют за нами неотступно. Я не могу к ним привыкнуть, но Виктор категоричен – безопасность превыше всего.

Мы никак не можем определиться с покупкой - я хочу голубую ель, которую потом можно будет высадить обратно в землю.

— Хорошо, — сдается муж. — Только поливать ее не забывай.

— Ладно.

Голубых елей всего три, и Виктор выбирает самую пушистую. Охранники ждут, когда ее упакуют, чтобы забрать в машину.

Внезапно я вижу мать. Они с тетей Дашей идут под руку через дорогу. Сердце больно колет. Неотрывно слежу за ними взглядом.

— Таш, ты что зависла? —

оборачивается ко мне муж. Перехватывает мой взгляд. Мрачнеет.

— А, это та дама, которая собиралась отправить в приют нашу дочку после рождения?

— Это моя мама, Вить, — с укором бормочу я. — Она не со зла сказала. Просто не подумала и брякнула. Так бывает.

— Ну, ну, — презрительно фыркает муж.

Мама и тетя Даша приближаются к елочному базару.

— Ты глянь, какой мужчина! — восхищенно разглядывает охранника, заталкивающего ель в багажник машины тетя Даша. — Мужчина, вам подруга не нужна?

Он оборачивается. Весело фыркает и отрицательно качает головой.

— Ну, куда ему подружка? Он же на работе, — подтрунивает моя мама. И вдруг оборачивается.

Мы стоим друг против друга, а между нами пропасть. На миг слезы застилают глаза – мне хочется, чтобы она обрадовалась встрече.

— Ах, да. — Презрительно рассматривает меня она. — Это же хозяева жизни ель покупают. Голубую, наверное.

— Мам! — отчаянно делаю шаг ей навстречу. Чувствую, как внутри меня все звенит, будто натянутая струна. Губы дрожат.

Виктор резко хватает меня за локоть и грубо останавливает.

— В кого ты превратилась рядом с ним, Таша?! — вскрикивает мать. — Он же убийца! На нем столько крови, а ты от него ребенка ждешь!

— Женский алкоголизм не лечится. — Прорезает морозный воздух ледяной голос Виктора.

— Склонность к кровавым расправам тоже! Кто мэра и его дочь расстрелял?! Разве не ясно?!

Охранник подходит к моей матери и оттесняет ее от нас с Виктором.

— Убийца! Вот он кто, твой Виктор! — мать бьет охранника с силой кулаком в грудь. Тот толкает ее на землю.

— Витя, нет! — кричу я. — Зачем с ней так?! Это моя мама!

Слезы катятся из глаз ручьями. Пытаюсь прорваться к матери, но Виктор держит меня слишком крепко, не давая вырваться.

— Не трогать! — бросает охраннику он. Громила послушно отступает.

Виктор подходит к моей матери. Протягивает ей руку, желая помочь подняться с грязного снега.

Мама смотрит на него с таким презрением, что у меня мороз по коже.

В следующий миг плюет на его руку.

— Никогда не подавайте мне свою руку, понятно?!

Дашуля со страхом взирает на мужчин, пытается помочь ей подняться.

Я испуганно смотрю на мужа. Всхлипываю и вздрагиваю. Еще никогда я не видела на лице Виктора такого выражения.

— Выживает сильнейший. А за то, что моего ребенка собирались в приют отдать, я вас никогда не прощу, — цедит сквозь зубы он и отходит в сторону.

— Он даже не отказывается! Неужели ты не видишь, за кого вышла замуж?! — надрывается мама.

Второй охранник бежит с пачкой бумажных платочков. Подает их Виктору, и тот брезгливо оттирает плевок моей мамы с рукава пальто.