Супружеский долг
Шрифт:
Глаза ее подозрительно сузились:
— Что же тебе во мне не нравится?
— Твоя вспыльчивость, — тут же признался он, — но лишь тогда, когда она направлена на меня. Во всех других случаях мне она очень даже нравится! — И когда она с сомнением посмотрела на него, снова притянул ее к себе. — По-моему, я люблю твое тело.
Эмма застенчиво кивнула.
— Еще я люблю твой
При этой похвале губы ее растянулись в неудержимой улыбке.
— Но больше всего я люблю тебя за те чувства, которые ты во мне пробуждаешь, — тихо признался он. — С тобой я счастлив. Я чувствую, что обрел дом.
Со слезами на глазах Эмма прижалась к нему и прошептала:
— Я тоже тебя люблю! Иногда мне кажется, что до встречи с тобой я и не жила вовсе. Я… — Голос ее прервался. Она вдруг поняла, что он не слушает ее, а страстно ласкает ее тело. — Муж мой, я люблю тебя, но церковь говорит…
— Знаю. — Эмори вновь притянул ее к себе и улыбнулся успокаивающе. Оказывается, он внимательно ее слушал, и ее признание в любви переполнило его такой радостью, что сердце готово было разорваться от счастья. Он хотел оказаться в ней. Немедленно! Эмори внезапно повернул ее к себе спиной и стал развязывать тесемки платья.
— Церковь состоит из людей, жена, — начал он проповедническим тоном. — А люди, даже священники, не бывают безгрешны. Например, они верят, что благородные жены не должны испытывать удовольствие в супружеской постели… — Он спустил платье с ее плеч, и оно упало к ее ногам, после чего вновь повернул ее лицом к себе и продолжил: — Ты об этом знала?
— Н-нет!.. — выдавила Эмма и ахнула, почувствовав, как его губы втянули сквозь сорочку ее сосок.
— Нет? — удивился Эмори, слегка отстраняясь, чтобы снять с нее сорочку.
— Я хочу сказать, знала, — быстро поправилась она, приходя в чувство, когда его рот оставил ее в покое. — Да, я это знала. Может быть, со мной что-то неладно? А может, я не настоящая леди?
Эмори, собиравшийся отбросить ее сорочку в сторону, застыл на месте. Гнев исказил его черты.
— Никогда не повторяй этого, жена. Ты — благородная
— Да, и потом, это ведь моя вина.
Эмма растерянно остановилась.
— В чем твоя вина, муж мой?
— В том, что ты испытываешь удовольствие от наших соитий, — объяснил он. — Это ведь мои ласки воспламеняют тебя. Разве не так? Без них ты наверняка не наслаждалась бы нашим совокуплением. Увы, я люблю, когда тебе это нравится, поэтому делаю все, чтобы тебе угодить.
Он посмотрел на нее, комично изображая похоть.
— А звуки, которые ты издаешь! Стоны, вздохи, вскрики… Ты извиваешься подо мной… Мне это тоже очень нравится, — и он стал целовать ее, пока она не задрожала и не застонала в его объятиях. Тогда он откинулся и, взяв ее руку, накрыл ею свою возбужденную плоть. — Видишь, как загораюсь я в ответ? В этом моя вина.
Отпустив ее ладонь, он быстро освободился от туники. Глаза Эммы любовно скользили по его телу: мощной, широкой груди, крепким, мускулистым ногам и тому, что вздымалось между ними… Она не удивилась жаркой волне, затопившей ее, — одного взгляда на мужа было достаточно, чтобы кровь ее забурлила. «Но ему знать это не обязательно», — решила Эмма.
— Да, муж мой, — выдохнула она, бросаясь в его распахнутые объятия, — это твоя вина. Твои прикосновения меня воспламеняют и жгут…
Уловив его довольную улыбку, она подумала, что с мужем ей повезло. А скоро у них будет еще и ребенок. Но мысль эта недолго занимала Эмму, потому что он подхватил ее на руки и понес в постель. А там было не до размышлений…