Супружеское ложе
Шрифт:
Джон скользнул в постель, улегся рядом и, когда она повернулась к нему спиной, обнял ее, прижал к себе и зарылся лицом в волосы.
– Джон! – упрекнула она, но на этот раз не отвела его руки.
Он замер и долго лежал в темноте, обнимая жену. Он намеренно мучил себя, но все равно не мог отодвинуться.
Джон привез Виолу в Хэммонд-Парк, считая, что подобный поступок все решит, и эта пытка была справедливой платой за столь самонадеянное предположение. Когда речь шла о жене, легких решений просто не существовало.
Когда
Так странно снова оказаться здесь! Странно и хорошо.
Она оперлась спиной на изголовье, слегка улыбаясь при виде темно-красных стен. Джон недавно напомнил, что они поссорились из-за этих обоев. Она совсем об этом забыла, но он ей напомнил.
В дверь тихо постучали. Вошла горничная с подносом.
– Доброе утро, миледи, – застенчиво улыбнулась она. – Я Хилл, младшая горничная. Миссис Миллер велела мне принести вам завтрак. Сказала, что вы любите завтракать в постели.
– Миссис Миллер все ещё здесь?
– О да. Говорит, что будет служить до тех пор, пока в состоянии размешать пудинг.
– Я прекрасно помню рождественский пудинг миссис Миллер, – рассмеялась Виола. – Она готовила его в сентябре и заставляла всех в доме идти на кухню и размешивать его, прежде чем отнести в кладовую.
– Она до сих пор так делает, миледи. Даже хозяину приходится идти на кухню и размешивать рождественский пудинг. Впрочем, он не возражает.
– А где сейчас мой муж?
– В библиотеке с управляющим, мистером Уитмором.
– Ясно, – обронила Виола с легким разочарованием.
Но она отлично понимала, что Джону приходится управлять поместьями, а это, судя по тому, что она успела сделать в Эндерби, тяжкий труд, тем более что на сезон муж уезжал в Лондон. Понятно, что он не может каждое утро завтракать с ней. Даже после свадьбы ему редко это удавалось.
– Позволите раздвинуть шторы, миледи?
– Раздвиньте.
Яркий свет залил комнату. Виола отставила поднос, поднялась и подошла к окнам.
– Какой чудесный день!
– Да. Наконец-то дожди прекратились. Хозяин велел передать, что если отправитесь на прогулку до его возвращения, не заходите в конюшни. Он хочет сам их показать.
Виола улыбнулась. Ее досада мигом испарилась. Он хочет сам показать ей лошадей!
– Спасибо, Хилл. И пришлите ко мне Тейт, хорошо? Скажите, что я жду ее в гостиной через час.
– Да, миледи. – Горничная улыбнулась в ответ, присела в реверансе и направилась к двери. – Хорошо, что вы снова здесь, миледи. Все рады, что вы вернулись домой.
– Я тоже рада, – кивнула Виола.
И это было правдой.
Кобылка! Прелестная гнедая кобылка! Давно она не видела такой красивой лошадки!
– Джон! – ахнула она, восторженно засмеявшись, когда конюх подвел к ней кобылку. – Где ты ее купил? На «Таттерсоллз»?
– С месяц назад. Нравится?
– Нравится?! – Виола осторожно погладила нос кобылы. – Да она красавица!
Повернувшись, она повисла на шее мужа и стала его целовать.
– Спасибо! Скорее поедем прогуляем ее!
Она схватила поводья, Джон поднял ее и усадил в дамское седло, а сам вскочил на мерина. Они объехали поместье и фермы, где Джон показывал все, что успел сделать за годы разлуки. А сделал он немало.
Потом они поскакали к холмам, любимому месту Виолы, – пастбищам, простиравшимся по землям Хэммондов на многие мили. Она вела себя точно так же, как много лет назад. Когда они пустили лошадей галопом, сорвала с головы шляпку, подбросила в воздух, тряхнула распущенными волосами, и ветер подхватил золотистые пряди.
Джон счастливо рассмеялся.
– Как я люблю эту твою манеру! – воскликнул он.
– Знаю.
Они остановились на вершине холма, чтобы дать коням отдохнуть, а сами уселись на землю, разглядывая фермы арендаторов, раскинувшиеся у подножия.
– Все выглядит куда лучше, чем в мой прошлый приезд. Тогда фермы казались довольно убогими.
– И все же были в гораздо более пристойном состоянии, чем до нашей свадьбы. Тогда здесь царил настоящий кошмар.
Виола задумчиво свела брови.
– Именно поэтому мы так долго оставались в Шотландии?
– Да. Я воспользовался твоим приданым, чтобы к нашему приезду привести все в относительный порядок. Кроме того, занял огромную сумму у твоего брата, чтобы выплатить другие долги и отремонтировать сточные канавы. И только после этого привез тебя сюда.
– Превосходная работа! Поместье буквально процветает!
– Да, и все благодаря твоим деньгам и плате, получаемой от арендаторов, – прошептал Джон, взяв ее за руку. – Я хотел, чтобы ты увидела, на что ушло твое приданое.
Она подняла их сомкнутые руки и поцеловала его пальцы.
– Спасибо.
Джон еще раз оглядел долину и коротко рассмеялся:
– Странно, но до получения титула я ненавидел это место и никогда сюда не приезжал.
Виола уставилась на него, сомневаясь, что расслышала верно.
– Но это твой дом. И ты девять лет спасал его от разрушения. А, оказывается, ненавидишь Хэммонд-Парк?
– Теперь уже нет. Но в детстве ненавидел. На свете не было более холодного места. Особенно после… – Джон помолчал, тряхнул головой и снова заговорил: – Свою мать я видел раз пять-шесть в год, когда она изволила возвращаться домой от очередного любовника, с которым жила в тот момент. Я едва ее помню. Моему отцу было все равно. У него было много женщин, к которым он не ездил, только когда был слишком пьян. Если же отец был дома, я очень часто видел, как он напивается до потери сознания еще до того, как подавали десерт. Я так мечтал убраться отсюда подальше! А летние каникулы обычно проводил в доме Перси.