Сурикаты-сумасброды. Невероятно смешные приключения в пустыне

Уайброу Иан

Но грозный грохот и облако пыли были уже совсем близко. Сурикаты едва не оглохли. Казалось, все львы, и слоны, и антилопы Калахари мчатся на них, топая во всю мочь.

О счастье, упрямая скорлупа медленно, но верно двигалась к обочине. Хвостик и Яя тащили её за ремень, а дядюшка и Крошка толкали со всей силы. Внезапно скорлупа покатилась быстрее, ещё быстрее, подпрыгнула на каком-то бугре, перевалилась через обочину и, увлекаемая собственной тяжестью, рухнула с откоса.

Яя и Хвостик едва успели отскочить под куст, не то розовый

слон придавил бы их. Слон врезался в соседний куст и замер. А дядюшка Кураж в изнеможении плюхнулся прямо посреди дороги. У него не было даже сил подняться, не то что добежать до обочины.

— Вставай! — испуганно крикнул Крошка Чудик, дёргая дядюшку за рюкзак.

Ревущее пыльное облако неумолимо надвигалось.

— Мне не встать, — пропыхтел дядюшка Кураж. — Сил нет. Бросай меня, беги!

Крошка повернулся и впервые в жизни увидел шурум-бурум. Он успел ещё подумать, что, наверное, видит шурум-бурум в последний раз в жизни. Шурум-бурум сверкал горящими жёлтыми глазищами, скалил серебряную пасть и размерами превосходил даже страшного носорога.

— Беги! — просипел дядюшка и зажмурился.

«Вот и всё, — подумал он. — Жизнь у меня получилась богатая, насыщенная, всякое в ней было, и хорошее, и плохое. Малыши — умницы, дальше они справятся без меня. Чему мог, я их научил. Вот и всё, главное теперь — умереть быстро».

Старый немощный сурикат попытался свернуться в клубочек и зажать уши.

Вдруг дядюшка почувствовал, что кто-то ухватил его зубами за шкирку и бесцеремонно тащит, но не к обочине, а на середину дороги.

Шакал? Лисица-фёнек? Обессиленный дядюшка попробовал вырваться, но тщетно.

— Я фебя не фущу! — раздался у него над ухом знакомый голос Крошки Чудика. Он-то и тащил дядюшку за загривок! И откуда только у малыша силы взялись?

— Не туда тащишь, дурень! Пусти! Спасайся сам! — твердил дядюшка, но тщетно.

Голос его потонул в грохоте и вое.

На них с Крошкой налетел шурум-бурум.

Глава шестнадцатая

Грохот шурум-бурума давно затих вдали, а Хвостик и Яя всё ещё безутешно рыдали под кустом на обочине.

— Дядюшка! Крошка! — скулила Яя. — Как я без вас буду? Яя без вас пропадёт!

— И я пропаду! — прохлюпал Хвостик.

— Братец, сходи погляди, что с ними сталось. Яя боится, — попросила Яя.

Когда-то давно Яя видела мёртвого дикобраза, раздавленного на дороге, — такого жалкого, сплющенного, наверно тоже жертву безжалостного шурум-бурума.

— Не пойду! — заупрямился Хвостик. — Не хочу на них смотреть… на таких. Боюсь! — Он вцепился сестрёнке в лапу. —

Или уж давай вместе пойдём. Всё-таки вдвоём не так страшно.

Брат и сестра с трудом выбрались из колючего куста, едва не оставив на шипах клочки своих шубок. Оба двинулись к шоссе, зажмурившись от ужаса. От волнения Хвостик даже позабыл о девизе сурикатов: «Хочешь жить — держи ушки на макушке» — и не проверил, нет ли поблизости врагов. Почувствовав под лапками твёрдую поверхность дороги, Хвостик всё-таки открыл глаза и…

О радость! О диво! Каким-то чудом добрый старый дядюшка Кураж уцелел, и Крошка тоже! Они сидели на противоположной обочине, и Крошка старательно обмахивал дядюшку шлемом.

А больше Хвостик ничего увидеть не успел, потому что не осмотрелся в поисках врага и поплатился за свою неосторожность. Огромная тень беззвучно упала на него с ясного синего неба.

То был Свирепый Сыч.

К счастью, Яя успела разожмуриться и увернуться от хищной птицы. Малышка пронзительно заверещала, сшибла Хвостика наземь и утащила обратно под куст. Там они завопили от ужаса уже вдвоём, опасаясь, что в любое мгновение Свирепый Сыч доберётся до них и унесёт ввысь, терзая острыми когтями и крючковатым клювом.

С дороги донеслись ещё чьи-то крики ужаса и довольное уханье Сыча. Затем настала угрожающая тишина. И вдруг Крошка Чудик звонко крикнул:

— На тебе, гад летучий! Получай!

Что-то глухо шмякнулось, а через секунду Яя и Хвостик с удивлением увидели, как Свирепый Сыч с разгневанным клёкотом пытается оторваться от земли, сверкая жёлтыми злющими глазищами.

Сыч кренился то на один бок, то на другой, но взлететь никак не мог. Перья с него так и сыпались. Похоже, кто-то задал врагу настоящую взбучку!

Но что это? Кто у Сыча в когтях?! Неужели Крошка? Или дядюшка? Что же с ним будет?

Сыч оттолкнулся от земли и начал набирать высоту.

Хвостик понял: сейчас случится нечто ужасное. И он поспешно закрыл сестрёнке глаза лапками.

Клёкоча и бранясь, Сыч всё кружил на месте, но наконец разогнался и улепетнул ввысь.

Хвостик и Яя не знали, что предпринять. Если Свирепый Сыч унёс Крошку, они никогда больше не увидят братца.

— Побереги-и-ись! — завопил кто-то с неба.

Кто-то с треском и хрустом шлёпнулся прямо на куст, под которым прятались напуганные сурикатики.

— Это Сыч? — пискнула Яя. — Он вернулся по нашу душу? Ой-ой-ой!

Куст снова затрещал и захрустел громче прежнего, и раздался торжествующий голос:

— Нас так просто не возьмёшь, клянусь всеми скорпионами Калахари!

Ветки ломались, листья летели в разные стороны, и малыши поняли, что в кусте барахтается вовсе не Сыч, а дядюшка Кураж.

— Насыщенный день! — объявил дядюшка, вытряхивая песок из шерсти, шарфа и шлема. Потом поправил ошейник. — Я было думал, что шурум-бурум меня раздавит, но Крошка не позволил!