Сущая правда

В 2020 году исполняется 160 лет со дня рождения Антона Павловича Чехова. Эту дату, несомненно, широко отметят и в нашей стране, и во всем цивилизованном мире. К ней и приурочено это издание нашего великого соотечественника, ибо, естественно, главный памятник писателю – его книги.

Если и через сто с лишним лет мы читаем талантливейшую, глубокую чеховскую прозу, значит, мысли и чувства его героев созвучны, а размышления близки нашим нынешним поискам смысла существования. Неудивительно, что во всем мире А. П. Чехов служит сегодня такой же визитной карточкой великой русской литературы, как

и два других ее гиганта, Ф. М. Достоевский и Л. Н. Толстой.

А. П. Чехов родился в Таганроге, в семье мелкого лавочника, сына крепостного, выбившегося из мещан в купечество, Павла Егоровича Чехова и Евгении Яковлевны, в девичестве Морозовой. В семье было шестеро детей. До сих пор не понятно и не объяснимо, как человек, родившийся в городе, где правильная русская речь слышалась реже, чем греческая или малороссийская, как тогда говорили, хохлацкая, мог родить новый, даже новейший литературный русский язык и стать (Толстой поставил!) в этом отношении рядом с Пушкиным и Тургеневым. Ведь он вырос не в дворянской усадьбе, не слышал той образцовой русской речи, которую с материнским молоком впитывали Пушкин, Тургенев, Толстой, Бунин… Или как смог юноша, дважды второгодник, ничем не проявивший себя за годы учебы, посредственно (одиннадцатое место из двадцати трех) закончивший гимназию, уже через десять лет сделаться знаменитым писателем, получить самую престижную для русского писателя награду – Пушкинскую премию, и прислать свою первую изданную книгу с автографом тому самому Покровскому, учителю богословия, который и придумал ему прозвище «Чехонте», а Евгении Яковлевне пророчил, что из сына ничего путного не выйдет…

Явление в захолустье, на окраине России такого таланта, имя которого прозвучало на весь мир, событие действительно загадочное и необъяснимое. На деле взглянув на становление Чехова как писателя, можно четко разделить его на два периода – таганрогский и московский.

Жизнь в Таганроге – это жизнь подъяремная, по воле отца, всеми силами старавшегося держать семью в страхе божьем, «задать детям направление».

Все пишущие о Чехове непременно указывают, что Павел Егорович был человеком глубоко верующим и художественно одаренным. Он и на скрипке играть сам выучился, иконы писал и до страсти любил церковное пение. Лавку же он держал по нужде – для пропитания и для статуса. Еще был у Павла Егоровича собственный хор, в котором ежедневно пели все домочадцы. Интерес же к торговле сводился к двум-трем моментам: подешевле купить – подороже продать, исключить воровство в лавке и получить максимальную прибыль. Поэтому карманы двух отданных ему на воспитание несчастных хохлят Андрюшки и Петрушки были зашиты, а сын хозяина, чаще всего Антоша, должен был следить, чтобы не страдал хозяйский интерес.

Кормилица-лавочка торговала с пяти утра до одиннадцати вечера, сиживать в ней Павел Егорович не любил, считал более важным отстоять заутреню или всенощную, оставлять лавочку на Андрюшку и Петрушку душа не велела, у них хоть и зашиты карманы, но рот не зашьешь. Поэтому заботу о торговле отец перекладывал целиком на сыновей. В таких случаях день его детей распределялся между лавочкой, гимназией, опять лавочкой, бесконечными спевками в хоре и такими же бесконечными церковными и домашними молениями. Кроме того, дети учились ремеслу; Антоша – портняжному. Также он должен был с малых лет приучаться и к счетному делу, а главное – к искусству торговли, в которое входило и почтительное обращение с покупателями, и знание приемов «обмеривания, обвешивания и всякого торгового мелкого плутовства».

В лавке, где зимой замерзали чернила, Антоша из-за этого не мог выполнить домашнее задание по латыни, что гарантировало ему назавтра 1 (кол) в гимназии и, как следствие,

порку и сотню-другую штрафных поклонов дома, он часами сидел за прилавком на ящике из-под мыла, изображая из себя хозяина. Но именно там он научился железной выдержке, состраданию, не оскотинился, не дерзил и не злословил, как, бывало, старшие братья, и не бунтовал, принцип «зло на зло, боль за боль» он не принял. Из этой пропахшей корицей, мылом и селедкой лавки и вышел великий русский писатель, гений русской жизни Антон Павлович Чехов. Оттуда он и вынес свой идеал жизни по-человечески.

Этот «каторжный» период длился до шестнадцатилетия Антоши, когда отец позорно бежал в Москву от долгов, оставив мать с четырьмя детьми в Таганроге, а его делами занялся жилец Чеховых судебный чиновник Селиванов. Евгении Яковлевне Селиванов пообещал выиграть дело, ему поверили. Чиновник действительно выиграл: дом Чеховых перешел в его собственность, мебель была изъята в счет погашения долга. Чеховы стали бездомными и нищими. Евгения Яковлевна, собрав деньги от продажи кое-какой утвари и прибавив к ним то, что заработал частными уроками Антон, купила три билета в Москву. 23 июня, взяв с собой Машу и Мишу, она села в поезд. Так родители оставили в Таганроге сыновей Антона и Ивана на произвол судьбы.

Затем три года полнейшей свободы, выразившейся в том, что над мальчиком не висела ежеминутно угроза получить оплеуху или отбивать в углу штрафные поклоны. Биографы назвали эти три года самым темным пятном в биографии великого писателя. Антон же переживал их как самые светлые и счастливые. Скачки на необъезженных жеребцах по ночной бескрайней степи, как по небу, ночное свидание у одинокого степного колодца с юной незнакомкой, поцелуи, стрельба, охота… Да, впервые в жизни Антоша вдохнул глоток свободы, и это изменило всю его последующую жизнь. О значении свободы для человека он будет говорить каждый раз в своих произведениях. Для него, с детства скованного отцовской тиранией, спасением и главным наслаждением в жизни стала свобода, а внутренние усилия по «выдавливанию из себя по каплям раба» делали его теперь полноправным участником жизни.

Внешне свобода выглядела так: Антоша не всегда бывал сыт, не всегда тепло одет, расползалась изношенная одежда, всасывали грязь прохудившиеся сапоги, иногда приходилось наносить родственникам визиты, чтобы согреться стаканом горячего чая, тщательно рассчитывать каждую копейку, чтобы вовремя внести плату за обучение в гимназии, послать деньги матери. У Антона установились доверительные отношения с Селивановым, он остался жить в доме, в качестве оплаты готовил племянника нового хозяина, Петю Кравцова, к поступлению в училище. Как ни странно, но и учиться он стал гораздо лучше.

Закончив гимназию, Антоша стал одним из стипендиатов городской управы, которая выделила благонадежным и достойным выпускникам деньги на оплату обучения в университете. И в августе 1879 года Антон Чехов садится на поезд и уезжает в Москву. Пророческие слова мальчика, сказанные им на прощание родной тетушке, перед тем как покинуть малую родину, Таганрог, и заступить на служение в Москве: «Будем, будем жить по-человечески». Антоше на тот момент было 19 лет.

Таганрогский период жизни закончился.

К моменту приезда Антона в Москву в отдельной квартире, снимаемой Чеховыми на Грачёвке, процветал махровый Таганрог. Ни банкротство, ни потеря дома, ни спанье на сыром полу и постоянная угроза голода не поколебали веру Павла Егоровича в испытанные им самим в детстве методы воспитания. Как свидетельство незыблемости устоев на стене висел тетрадный лист, исписанный рукой главы семейства и озаглавленный «ПОРЯДОК». В нем членам семьи было предписано, кто, когда, что должен делать и какое наказание предусмотрено за то или иное нарушение.