Суть Времени 2013 № 11 (16 января 2013)
Шрифт:
Ну вот… Рассуждали с академических позиций о перспективах солнечной энергии, пообещали хотя бы на время избегать мостиков, связанных с военной темой, а мостик — вот он. И не мостик даже — а о-го-го, какой мост. Такой, по которому человечество легко может перейти в эпоху чудовищных войн. А ну как из такой «космической пушки» начнут палить по АЭС, превращая целые страны в радиоактивные пустыни…
Подчеркну, что это не утопия (или антиутопия), а то, что может, так сказать, обрести кровь и плоть в ближайшие десятилетия. То, к чему готовиться надо уже сегодня. И хотя де-юре мы готовимся (то есть участвуем в таких разработках), де-факто мы, конечно же, к этому не готовы, потому что… Понятно,
Впрочем, это незапланированное «военное» отступление от темы. Возвращаюсь к рассмотрению солнечной энергии как одного из возобновляемых энергоисточников. И вернувшись, констатирую, что пока что в мире строятся (за редкими исключениями, как, например, крупнейшая тепловая гелиостанция в пустыне Мохаве в США установленной мощностью 354 МВт) в основном гелиостанции мощностью 5–15 МВт, а также индивидуальные и корпоративные гелиостанции и системы теплоснабжения. А средние или крупные гелиостанции, как правило, работают «в паре» с обычной тепловой (газовой или угольной) станцией, чтобы покрыть ночные и погодные энергодефициты. Индивидуальные гелиостанции для тех же целей обычно снабжают резервными дизель-генераторами.
В итоге использование солнечной энергии во всем мире пока в основном сосредоточено на индивидуальном и корпоративном обогреве зданий, теплиц и т. д. гелиоконцентраторами. По данным Международного энергетического агентства (МЭА), к 2012 г. установленная электрическая мощность гелиостанций в мире чуть превысила 67 ГВт, а их доля в мировом производстве электроэнергии составила около 0,13 %.
Итак, пока мы не можем делать стратегическую ставку на данный вид ВИЭ. А когда сможем, то натолкнемся и на военную проблематику, и на проблематику аварийную. Ведь всем понятно, что СВЧ-луч, по которому энергию будут передавать из космоса, — штука неустойчивая. А изменение его ориентации может породить аварии ничуть не меньше чернобыльской. Если эту ориентацию изменить намеренно — СВЧ-луч превратится в сверхмощное оружие. А если ориентация изменится случайно — то супераварийность неминуема, причем на собственной территории. Вот вам и безопасная солнечная энергия…
Обсудив солнечную энергию, переходим к другим ВИЭ.
Основная проблема ветроэнергетики — наличие ветра нужной интенсивности. Это условие важнее всего для лопастных ветроустановок (все видели в американском кино ряды таких гигантских «вентиляторов»), для которых рабочий диапазон скорости ветра — 5–25 м/сек. Вблизи поверхности земли или воды такие постоянные ветры — редкость, а вот на высотах более 100 м они дуют почти всегда.
Потому башни современных лопастных ветроустановок мощностью 4–6 МВт поднимаются более чем на 100 м, размах лопастей превышает 100 м, а вес гондолы с оборудованием генератора и преобразователя энергии достигает 200 тонн. Однако «энергополя» таких гигантских сооружений не только занимают большие площади и никак не облагораживают пейзаж, но и создают в зависимости от скорости ветра очень сильный шум, вибрации почвы и опасный для здоровья человека инфразвук.
По этой причине в последние годы большинство новых лопастных ветрогенераторов размещают на так называемых оффшорных полях в море, иногда за сотни км от побережья.
Есть и другие, «роторные», ветрогенераторы — это обычно вертикальные разрезные «трубы» с отогнутыми лопастями. Они более эффективны и в смысле «некапризности» к скорости, направлению и интенсивности ветра, и в смысле простоты обслуживания, и в смысле практической бесшумности, но уступают лопастным в мощности. Потому в последнее время роторные ветрогенераторы начинают заодно покрывать панелями фотовольтаики, что позволяет одновременно использовать солнечную энергию.
К 2012 г., по данным МЭА, установленная мощность ветроэлектроагрегатов в мире превысила 240 ГВт, а доля ветра в мировом производстве электроэнергии составила около 2,6 %. Причем в мировые лидеры по установленной мощности ветроэнергетики (на 2011 г. — 63 ГВт) вышел Китай, где ветроагрегаты в том же году дали 1,3 % совокупной электроэнергии.
Еще раз оговорю, что общий недостаток солнечной и ветровой энергетики в ее нынешнем состоянии — суточная, погодная, сезонная нестабильность выработки электричества, а также необходимость преобразования полученной электроэнергии к стандартам потребителей по напряжению и частоте. Это создает технологические сложности при подключении гелио- и ветровых станций к общим распределительным энергосетям и удорожает полученную энергию.
И хотя на некоторых гелио- и, особенно, ветровых станциях уже добились себестоимости энергии, близкой к типовым значениям для традиционных электростанций, в большинстве стран солнечная и ветровая энергетика серьезно дотируется государством — из налогов на традиционную энергетику. Именно это обстоятельство позволило в 2011 г. Германии произвести за счет ветра 8 % электроэнергии, а Дании — почти 28 %.
Но это развитые страны. Развивающиеся только потому и могут догонять развитые, что используют дешевую энергию. Если под тем или иным предлогом (например, экологическим) им это запретить, то это — энергетическая война…
Стоп… Мы договорились, что сначала рассмотрим всю проблему ВИЭ в технологическом и, так сказать, академическом, аспекте, и лишь затем будем анализировать ее военно-энергетический аспект.
Так что продолжим в следующей статье.
Информационно-психологическая война
Машина зла
«Если бы в США были созданы такие же концлагеря, как те, что существовали в нацистской Германии, в любом американском городе средней величины нашлось бы достаточно людей для работы в них»
Анна Кудинова
Наряду с тем, что мы уже обсудили ранее, перестройка задействовала так называемую машину зла. Что это такое? Внятный ответ сходу дать сложно. Есть ощущение, что она существует. И что иногда ее осмеливаются использовать. Но никто и никогда не осмеливался задействовать ее так, как это сделали преступные перестройщики. Потому что «машина» эта подобна джинну из бутылки. Трудно выпустить джинна, но еще труднее загнать его обратно.
И все же — что такое «машина зла»? Для полноценного ответа на этот вопрос необходим короткий историко-психологический экскурс.
Спор о природе фашистской жестокости продолжается до сих пор. Те, кто отрицает исключительность этой жестокости, указывают и на жестокости Средневековья, и на жестокости Нового времени. Рассуждения их строятся так: «Да, фашисты с невероятной жестокостью истребляли евреев. Но турки с такой же жестокостью истребляли армян. И, между прочим, делали это во имя построения турецкой нации по лекалам Модерна — ведь именно Модерн привнес в мир не только гуманизм и прогресс, но и рациональность. Когда два народа не могут сосуществовать, один из них надо истребить — а как иначе? Если же от современности (Модерна, то есть) двинуться в архаику, столкнешься с такими жестокостями, что фашизм отдыхает».