Суть времени. Цикл передач. № 11-20
Шрифт:
Вот этот мир, когда ему говорят, что объективные обстоятельства требуют его отказа от гегемонии, он говорит: «Раз объективные обстоятельства требуют моего отказа от гегемонии, то я уничтожу объективные обстоятельства». Каким образом? С помощью гигантского военного превосходства. С помощью печатного станка, который обеспечивает это военное превосходство. Притом, что военное превосходство забивает в горло любому, кто не согласен, доллары, включая всяких там африканских лидеров. Пустые бумажки, которые печатают, авианосцы забивают в глотку каждому, кто говорит, что я не хочу. И все лица вдруг становятся счастливыми.
И, наконец, есть обстоятельство под названием soft power. Возможность обеспечивать разного рода демократические революции. А дальше все обстоятельства становятся как
В этой ситуации нет почвы для компромисса. Нет почвы для компромисса, когда шавки из ОБСЕ требуют, чтобы нас вывели из числа победителей во Второй мировой войне. Потому что когда нас выводят из числа победителей во Второй мировой войне (а только в этом суть десталинизации и всего остального — никого Сталин не интересует, это должен понять каждый гражданин страны), когда нас выводят из числа победителей во Второй Мировой войне, то следом за этим нас будут кончать. Ситуация именно такова. Она доказывается тысячами обстоятельств.
И в этой ситуации мы ставим вопросы ребром. Каждый, кто действительно верен национальным интересам, стратегии России, не будет себя вести, как господин Маргелов. Он честно скажет, что так себя вести нельзя. Честно, вежливо. Если на этом кто-то будет настаивать, он сложит с себя обязанности. Если ему предложат десталинизацию, он выйдет из Совета, в котором происходит десталинизация. И он-то в итоге и выиграет.
Вот поверьте мне. Не первый день живу на земле. Он-то и выиграет, а все остальные покроют себя позором и, ища всякого рода прагматических выгод, не получат ничего, кроме этого позора. В конечном итоге не получат ничего, как ничего не получил Горбачёв и многие другие. Но даже если он временно что-то и получит, есть и народная память, и мёртвые, которые смотрят на нас, и честь, и долг для кого-то… Кто-то верит, что есть и мир иной, где воздастся за всё, за каждую молекулу низости. И пусть никто не думает, что мы уже не в состоянии понимать, чем низость отличается от чести. Мы понимаем.
Да, мир регресса… Да, мир скверны. Это мир, в котором нет чести. Но это у кого-то её нет. В тот момент, когда её не будет ни у кого, жизнь здесь кончится. И мы не позволим постоянно размножать эти вирусы. Мы не позволим преумножать число людей, теряющих честь. Мы не позволим учить людей бесчестью, денно и нощно! Мы этого вам не позволим. И в этом смысл нашей войны, интеллектуальной и иной. Если вы развяжете иную.
Теперь я перехожу к «Политической теории» на практических примерах. На примере той же поездки в Красноярск и всего, что из этого следует. Мы должны осуществлять некую сборку, некий синтез, но мы осуществляем его в определённой ситуации. Трагедия нынешней ситуации состоит в том, что существует глубочайший кризис всего мирового левого мировоззрения, отказавшегося от марксизма, не сумевшего развить его в должной мере, не сумевшего найти ничего нового вместо марксизма. Левое мировоззрение пребывает в состоянии ничтожества и, пока мы его не выведем из этого состояния ничтожества, сборка не произойдёт.
Наша задача огромна. Но у нас нет возможности её не выполнить, потому что если мы её не выполним, мы не соберём силы. Если мы не соберём силы, мы не переломим ситуацию. А если мы не переломим ситуацию, мы погибнем. Поэтому мы эту задачу выполним.
И когда мы говорим о «четвёртом проекте», о строительстве будущего, о сверхмодерне и обо всём остальном, мы как раз к этому и стремимся. Но эта задача имеет, как чисто умственные обертона, так и обертона практического действия. Нам сейчас очень важно рассматривать не только то, что идёт от ума, но и то, что идёт от действий.
Что я увидел, приехав в Красноярск? Я увидел, первое, — прекрасную, очень качественную, спокойную, уверенную в себе и работающую структуру «Сути времени». Но если бы существовала только эта структура, то политическая теорема была бы слишком проста — живи себе, развивай структуры и так далее. Но не забудьте, в структуре, предположим, до ста человек, чуть меньше, семьдесят-восемьдесят, не важно. Ну, будет их двести.
Но, наряду с этой структурой «Суда времени», которая собралась искать козу, осёдлывать её и ехать, и разбираться, почему она хорошая, а не плохая, и готова действовать, и состоит из людей определённого уровня политической квалификации (может быть, ещё недостаточного уровня, но достаточно высокого), есть ещё огромная левая недовольная масса. Меня часто упрекают в том, что я что-то говорю о господине Зюганове. Ну, я уже (горбатого могила исправит) это 17 лет говорю, предсказываю, что будет, и каждый раз не ошибаюсь. Ну, не буду я перед выборами придавать этому слишком острый характер, если совсем уж скверные события не начнут происходить в левом движении, что тоже возможно.
Но пока что я буду мягок, как никогда, и поэтому скажу простейшую вещь… Что ленинградский горком, ленинградскую партийную организацию, если говорить точнее, разгромил не Кургинян, а господин Зюганов. И московскую партийную организацию разгромил не Кургинян, а господин Зюганов.
И тысячи недовольных людей с коммунистическими советскими убеждениями в Красноярске недовольны господином Зюгановым не потому, что им недоволен господин Кургинян. На господина Кургиняна наплевать. Они недовольны им по совсем другим причинам, вот ведь что обидно. И никак на Кургиняна это не спишешь, по причинам, связанным с поведением самого господина Зюганова и его ближайшего окружения, нарушающих всё на свете. То, что они нарушают устав своей партии — это их дело, но они нарушают логику происходящего. Когда они теряют сотни тысяч людей, которые их любят, любят их идею и всё остальное, они же понимают, что они сотни тысяч людей в тюрьмы не посадят и не расстреляют.
Эти сотни тысяч людей, — это сограждане, это свободные люди, и эти люди хотят самоорганизовываться вокруг советских ценностей. Они же не могут им не позволить это делать? Дай Бог, если формы этой самоорганизации будут предельно мягкими по отношению к господину Зюганову. Но люди-то хотят самоорганизовываться сообразно их собственным суждениям. Если они относятся негативно, они и самоорганизуются негативно. И что же с этим делать? Не давать им самоорганизовываться, считать, что эта их самоорганизация — есть происки злых сил против великой КПРФ? Ну, всенародники КПРФ, войдите в берега! Чего вы хотите от людей? Они ищут смыслов, ищут форм самоорганизации, сообразно их умонастроениям. Наверное, они будут голосовать за КПРФ на выборах, потому что они люди с советскими коммунистическими убеждениями, а может быть нет. Но они уже никогда туда не придут. Но куда-то они придут!
И вот, благодаря товарищу Юрчику и другим товарищам, я встречаюсь с этой аудиторией. Это аудитория, очень знакомая мне по газете «Завтра». Это аудитория «Суда времени». Это не аудитория «Сути времени». Люди приехали из далёких городов, из маленьких городов, из таёжных посёлков, неизвестно откуда. За 300–400 километров. Они горят, понимаете? Они горят определённой страстью. Они унижены, они хотят действия. Они хотят отстаивать свои ценности. У них нет интернета. Они иногда по складу своего характера не очень склонны к тому, чтобы им пользоваться. Вот я тоже компьютером не пользуюсь, к стыду своему. Да, много таких людей. Но они же самоорганизуются!
А есть два типа элиты. Одна, которая нам не нужна, и которая, увидев, что вроде как есть некий успех, хочет к этому успеху пристроиться. А другая часть, с которой я вдруг столкнулся, — это такой вариант Верещагина из фильма «Белое солнце пустыни». Ему, с одной стороны, говорит этот Абдулла (я не помню наизусть, может быть ошибусь): «Хороший дом, красивая жена, что ещё нужно человеку, чтобы встретить старость?» А с другой стороны, ему говорит Сухов: «Павлины, говоришь? Хе!» И вдруг этот Верещагин звереет. У него действительно хороший дом, павлины, жена и всё прочее. И он лезет на это судно и начинает крутить руль и извлекает из себя замечательную в своей бессмысленности фразу: «Ты ведь меня знаешь, Абдулла. Я мзду не беру. Мне за державу обидно!». За какую державу — непонятно. Ничего нет, если вдуматься. Гражданская война идёт.