Суворов
Шрифт:
Суворов, наблюдая с Юденберга перемещения войск, прекрасно понимал, что «курочка» ломает стереотипы военной науки, откровенно подставляясь под излюбленную Фридрихом «косую атаку». Бросая превосходящие силы по касательной на один из флангов противника, окружая его и добивая натиском вдоль фронта, король выиграл уже не одно сражение. Он должен был клюнуть на столь лакомую приманку, как слабый фланг под командой Голицына, в полной мере использовав превосходство прусских войск в выучке, маневренности и управляемости на поле боя. Лишь стойкость русских солдат могла сделать их непобедимыми при выборе хорошей оборонительной позиции с возможностью гибко пользоваться резервами для ответного массирования сил и
Первая атака Фридриха утром 1 августа 1759 г. была произведена на позицию Голицына с севера. Она имела демонстративный характер и была легко отбита. К полудню главные силы пруссаков дугой охватили Мюльберг, выдвинули на высоты батареи и после яростного обстрела пошли в атаку. Русские пушки ответили неприятелю, а Салтыков предпринял меры, чтобы помешать королевским войскам обтекать его позицию в западном направлении. Разгром сил Голицына был неизбежным. Князь получил тяжелую рану, его поредевшие полки в беспорядке отступили к северному подножию Гросс-Шпицберга, 70 пушек было потеряно. Только атака свежих русских и австрийских полков, переброшенных вдоль фронта, задержала пруссаков на Мюльберге, пока Салтыков и Румянцев устраивали из полков центра и подкреплений новый фронт на восточном склоне Гросс-Шпицберга.
На этом этапе Фридрих счел битву выигранной и, двинув войска на Гросс-Шпицберг, послал в Берлин сообщение о своей победе. В отправленной императрице после сражения реляции Салтыкова говорилось, что неприятель, «сделав из всей своей армии колонну, устремился всею силою сквозь армию Вашего величества до самой реки продраться». Наступавшую с востока колонну под командой короля сдерживал генерал-поручик Панин: построившись в несколько линий, его солдаты вели ураганный огонь по лезущим на холм пруссакам, которые из-за тесноты не могли эффективно стрелять. Картечью, ружейным огнем и гранатами русские сбили волны неприятеля, хлынувшие с севера и юга на Гросс-Шпицберг. Салтыков непрерывно усиливал оборону своего центра, перебрасывая войска и артиллерию с Юденберга. Вероятно, в этой операции участвовал, среди дежурных офицеров Фермора, и Суворов.
Фридрих, под которым убили двух лошадей и прострелили мундир, расширил фронт атаки и ввел в дело кавалерию. Он приказал Зейдлицу обойти горящий Кунерсдорф и сокрушительно ударить по центру русских с юга. Заслуженный генерал доказывал, что атака через узкие проходы между прудами под дулами мощных батарей Гросс-Шпицберга невозможна. Но — выполнил повеление короля и понес тяжелейшие потери на подступах к холму. Во фланги прорвавшейся сквозь огненный ад прусской кавалерии ударила русская и австрийская конница. Жалкие остатки некогда лучших в Европе эскадронов обратились в бегство.
Удачнее атаковали с севера, со стороны болот драгуны и гусары принца Вюртембергского. Части их удалось прорваться сквозь ретраншемент и достичь вершины Гросс-Шпицберга. Но Румянцев, только что руководивший разгромом Зейдлица, подоспел с кавалерией. При поддержке Лаудона русские выбили пруссаков с холма и расстреляли отступающих из пушек. Принц получил рану и едва спасся, командир гусар генерал Путткаммер был убит.
В это время пехота Фридриха, атакующая с удивительным упорством, добралась до центральной батареи и захватила несколько пушек. Казалось, еще усилие — и русские будут сброшены с Гросс-Шпицберга. Главнокомандующий сохранял полное хладнокровие и даже шутил, отмахиваясь хлыстиком от вражеских ядер, которые пролетали совсем близко. Несмотря на отчаянные усилия короля, союзные войска продолжали удерживать центральные позиции. Пруссаки почти исчерпали резервы, а Салтыков, перебросив войска от Одера, вытянул боевые линии на флангах, по склонам и обеим сторонам холма. Около 5 часов вечера он начал контрнаступление.
Первой пошла в атаку кавалерия под командой Лаудона. За ней двинулась в штыки русская и австрийская пехота. Последние батальоны Фридриха, брошенные им в тыл наступающих, сами были охвачены с флангов и бежали. Теснимая повсюду, прусская пехота сгрудилась на Мюльберге и подверглась страшному удару русской артиллерии. Фридрих, оставаясь под свирепым огнем, кричал: «Неужели ни одно ядро не поразит меня!» Между тем на холме уже сверкали штыки пехоты Салтыкова, к королю прорубались русские кавалеристы. Верные гусары окружили Фридриха, а капитан Притвиц, схватив поводья его лошади, увлек короля с поля битвы. Два эскадрона лейб-кирасир полегли, пытаясь прикрыть беспорядочное бегство прусской армии. Конница Лаудона и Тотлебена преследовала неприятеля до Одера.
Под Кунерсдорфом пруссаки потеряли убитыми, ранеными и пленными около 20 тысяч, потери русских и австрийцев простирались до 15 тысяч. Фридрих оставил на поле боя 172 орудия, 26 знамен и 2 штандарта, огромное количество оружия, снаряжения и припасов. Остатки его армии разбежались. «Я несчастлив, что еще жив, — диктовал король. — …Из армии в 48 тысяч человек у меня не остается и 3 тысяч. Когда я говорю это, все бежит, и у меня больше нет власти над этими людьми… Жестокое несчастье! Я его не переживу… я считаю все потерянным». Фридрих покинул армию, Берлин готовился сдаться на милость победителей. Война на континенте была выиграна.
«Это не я, матушка! — отвечал Салтыков императрице, пожелавшей чествовать победителя непобедимого Фридриха чином фельдмаршала. — Все это сделали наши солдатики!» Суворов, как и каждый участник битвы, получил медаль с портретом императрицы Елизаветы Петровны и надписью «Победителю над пруссаками». Более важно, что он получил опыт предвидения действий неприятеля, исходя из его свойств, и правильного использования свойств русской армии. Вероятно, с этого момента Суворов научился наблюдать и самостоятельно оценивать происходящее на поле боя, понимать происходящее. Это понимание, вместе с оригинальными выводами, мы увидим в первых его опытах самостоятельного командования, до которых было уже недалеко.
Однако в то время, летом и осенью 1759 г., радость от одоления Фридриха Великого вскоре сменилась недоумением по поводу бездействия командующего. Историки убедились, что полководческая карьера Салтыкова завершилась бесславно благодаря близоруко-корыстолюбивой политике Венского кабинета. Австрийцы задерживали наступление своей свежей и многочисленной армии, стремясь переложить тяготы завершения войны на русское воинство (потерявшее убитыми и ранеными 480 одних старших офицеров) и даже не поддерживая его снабжением. Салтыков знал, что угрозы австрийского двора сменить его более покладистым военачальником опираются на сильную поддержку в Петербурге, но отвечал твердо: «Если граф Даун не станет действовать наступательно, то российская армия непременно пойдет обратно в Познань».
При известии об окончательном отходе австрийцев Салтыков увел армию в Польшу. Этот пример предательства австрийцами общих интересов Суворову пришлось вспоминать неоднократно. Как и отрицательный пример остановки после победы. Такие случаи будут в жизни Александра Васильевича неоднократно. Его требования «Пользоваться победой!», не останавливаться до полного разгрома неприятеля и завершения войны всегда будут правильными, но не всегда успешными.
Зимой Петр Семенович тщательно готовил кампанию 1760 г. Но летом совместные действия с союзниками не сложились. Салтыков опасно заболел и 1 сентября сдал командование Фермору. Тот занял Померанию, а подчиненный ему корпус Чернышева вскоре взял Берлин, но отступление союзников вновь заставило русских уйти восвояси.