Свадьба Аманды
Шрифт:
— Как нога? Энгус рассказал мне.
— Намного лучше, спасибо. Так что у вас произошло? Выкладывай как на духу.
Фрейзер следил за тем, как я расправляюсь с луковой булочкой.
— Что ж, по крайней мере ты в хорошей форме.
Я поморщилась.
— Значит, пришел проверить, не превратилась ли я в хнычущую развалину?
— Примерно. Энгус попросил заглянуть и узнать, все ли с тобой в порядке. Он беспокоился за тебя, а я работаю здесь поблизости. Знаешь «Ксайлер»?
—
— А разве этот обед не потрясающий?
За занавеской из разноцветных пластмассовых бусин два официанта громко препирались на итальянском.
— Что ж, для тех из нас, кто больше привык к великолепию «Квагиса»…
— Ха-ха.
Фрейзер отломил кусочек хлеба и подобрал им остатки моего супа.
— Ну, рассказывай, — попросила я; мне не терпелось узнать, как же они все уладили.
— Вообще-то и рассказывать особо не о чем. Мы с Гусом то и дело ругаемся.
— Он утверждал обратное.
— Ах да, конечно, игрушки из «Звездных войн» и все тому подобное.
— И девушки? — вкрадчиво спросила я.
Фрейзер ухмыльнулся:
— Тебе точно лучше. Нет, из-за девушек мы обычно не ссоримся.
— Если не считать этой.
Фрейзер изумленно взглянул на меня:
— Кого, тебя?
— Аманды.
— А, понял.
Моментально смутившись, мы принялись озираться в ожидании официанта.
Передо мной возникла дымящаяся тарелка спагетти, и я алчно вдохнула упоительный аромат.
— Ну, так о чем вы говорили? — поторопила я.
— Мы во всем разобрались. Тебе столько не съесть.
— Смотри и учись, скелетина.
— Энгус вернулся вечером, после того как ты уехала, и извинился. Кажется, он больше тревожился из-за тебя, чем из-за меня.
— Это только предлог. Чистое мальчишество.
— Гм. Так или иначе, он взял свои слова обратно и пообещал больше о свадьбе не заикаться.
— Понятно. — Думайте что хотите, но я была разочарована.
— Ты на него злишься?
— Нет.
— Все в порядке. — Фрейзер улыбнулся. — Если ты не хочешь, чтобы я женился, я не против.
— Дело не в этом, — запротестовала я. — Я только не хочу, чтобы ты женился на ней.
— Ага, признаешься!
— Конечно, признаюсь. Уж извини. Только не надо меня за это ненавидеть.
— Я не могу тебя ненавидеть. Я тебе это уже говорил. И кстати, я дослушал пленку до конца.
— Черт!
— Не беспокойся, я прощаю все то, что ты наговорила про мой замок.
— Про твою большую кучу камней.
— Да какая разница.
Я поковыряла вилкой пасту и вздохнула.
— Что ты нашел в ней, Фрейз?
Он пожал плечами:
— Ты же знаешь, как она любит животных и детей.
Что? Я чуть не подавилась своей карбонарой. Аманда ненавидела все живое, а уж детей и зверей — в первую очередь.
— В самом деле? — Я старалась говорить ровным голосом. — И много времени она провела, наблюдая за барсуками в Блэркиннохе?
— Нет, последние пару раз, когда Аманда туда приезжала, у нее была простуда и она никуда не выходила.
— Разумеется. Знаешь, я, пожалуй доверила бы ей нянчить моих детишек. Если бы их звали Дэмиенами [18] .
— Кончай ты, — попросил Фрейзер. — Это нехорошо.
— Не женись на ней, Фрейз! Нельзя же так — только из-за денег…
18
Мальчик-антихрист из фильма ужасов «Омен» (1976, реж. Р. Доннер).
Тут я спохватилась, что опять брякнула лишнее, но Фрейзер, похоже, отнесся к этому спокойно.
— На вас двоих не угодишь. Теперь, выходит, это я мерзавец. С Амандой все в порядке, а я — алчный подонок, который женится исключительно ради выгоды.
— Извини! Я опять не то ляпнула.
— Проехали. Я уже до ручки дошел с этой чертовой свадьбой. Мел, мы ведь давние друзья. Можешь ты мне пообещать, что оставишь эту тему, как это сделал Энгус?
Я задумалась.
— Просто потому, что это не мое дело?
Фрейзер кивнул.
— Хорошо. Тебе видней. Мы ведь действительно так долго были друзьями. Если не считать пятилетнего перерыва.
Он поднял руки:
— Это ты исчезла. Ты слегка выпила на выпускном вечере, а в следующий раз позвонила, выплыв из небытия, через пять лет.
Я никогда не умела прощаться.
— Ну что ж. Я обещаю.
Прикончив свою лазанью, Фрейзер набросился на мои спагетти.
— Тебя что, дома не кормят?
— Почти нет. Меньше пяти миллиграммов жира в неделю до самой свадьбы.
— Ты сам начал! Двух секунд не продержался. Свадьба-свадьба-свадьба. На, поешь.
Фрейзер печально улыбнулся, и у меня стало совсем скверно на душе. О чем мы только думали, затевая весь этот бред с записью? Совали свой поганый нос в чужую жизнь.
Если я не ударяюсь в споры о превосходстве происхождения над воспитанием (а такое случается не часто, поскольку в последнее время я редко вижусь со своими генетически-этически-биологически завернутыми приятелями), то мной овладевает непреодолимое желание кормить людей, вызывающих у меня сочувствие. Я забываю об отсутствии у меня кулинарных способностей и вспоминаю о маме.